Как холодно в земле

По очертаниям можно было угадать, где располагались наружные стены, но более-менее уцелела только одна стена, задняя. Зловеще чернели обгорелые камни. Пожар, уничтоживший здание, был сильным и всепожирающим. Кто бы ни поджег молитвенный дом, если только тогда действительно орудовал поджигатель, он действовал наверняка. А все-таки странно… Мередит оглянулась на хозяйственные постройки. Когда Долли рассказывала ей о тех давних событиях, она как-то не уразумела, что Серая ферма находилась так близко от молитвенного дома сектантов. Когда он загорелся в ту ночь в 1842 году, все обитатели фермы не могли не видеть языков пламени… Да, сейчас здесь уже не увидишь лошадей-тяжеловозов, нет больше возчиков, пахарей, их помощников и членов их семей. В наши дни только Уинтропы продолжают обрабатывать землю, как встарь. Но в 1842 году сельское хозяйство велось трудоемкими методами, фермеры нанимали много работников. Было кого позвать на помощь! И все же молитвенный дом сгорел до основания. Может быть, местные жители заранее сговорились и сами подожгли сектантский храм? Или… поджигатель обитал здесь, на Серой ферме?

Мередит села на остатки стены и тщательно зарисовала в блокнот план первого этажа, пометив стрелками, где находятся пруд и ферма, и прикинув приблизительное расстояние до них. Пока она рисовала, поднялся легкий ветерок. Он трепал ей волосы, швырял пряди в глаза и шуршал листками блокнота, как будто старался привлечь к чему-то ее внимание. Мередит показалось, будто за ней следят, хотя Алвин давно скрылся из виду. Она попыталась убедить себя, что на нее так подействовала его суровая внешность и странная атмосфера несчастья, нависшая над Серой фермой. Но тишина здесь была какой-то… неземной. Да, именно слово «неземное» первым пришло ей в голову. Вокруг зеленела трава, деревья и живые изгороди покрылись нежной листвой, по голубому небу плыли гонимые ветром белые облачка. Но здесь, на лугу, как-то не чувствовалось, что пришла весна. Словно жизнь здесь не начиналась заново, а, наоборот, заканчивалась. Религиозный фанатизм породил насилие, разрушение и всепожирающее пламя.

Мередит захлопнула блокнот и сунула его в карман. А все-таки жаль, что Алвин ушел. Даже его нескладный пес сейчас был бы для нее желанным спутником…

Тут Мередит почувствовала на своей шее чье-то дыхание, и к ее уху прикоснулось что-то мягкое и теплое.

Мередит вскрикнула и вскочила на ноги. Пони Джессики, который неслышно подошел к ней по траве, презрительно фыркнул и попятился.

— Ох, это ты! Надо же! А я и забыла про тебя! — с облегчением воскликнула Мередит.

Пони прижал уши, укоризненно всхрапнул, снова подошел к ней и потянулся мордой к ее карману.

— У меня для тебя ничего нет. — Мередит погладила пони по носу. — Но ты хотя бы приветливый.

Она зашагала назад, к ферме. Пони проводил ее до ворот. Во дворе никого не было видно, но из сарая доносился грохот и лязг металла. Вскоре на пороге показался Алвин; секцию металлической ограды он нес легко и небрежно, как будто она ничего не весила. Алвин бросил свою ношу на землю, отчего снова послышался грохот. Увидев ее, он спросил:

— Значит, все в порядке? — Судя по всему, расположение духа у него улучшилось; говорил он дружелюбно, почти так же, как тогда на шоссе. Может быть, ему полегчало после тяжелой физической работы, плохое настроение вышло с потом, как болезнь.

— Да, спасибо, хотя место там страшноватое. Ко мне подошел пони Джессики, и я испугалась.

Алвин неожиданно широко улыбнулся и стал настоящим красавцем.

— А почему вас так интересуют «серые люди»?

— Долли так увлекательно рассказывала о них… И потом, с ними связана какая-то тайна. Кто жил на Серой ферме в тысяча восемьсот сорок втором году — ваши предки?

Алвин кивнул:

— Наша семья живет здесь с восемнадцатого века. Сначала владения назывались «Мэнор-Фарм», а после имя сменили из-за «серых людей».

— Боже, как долго! — Мередит почувствовала, как сердце у нее забилось чаще. — Не сохранилось ли у вас старых документов — я имею в виду, писем, дневников?

Алвин смерил ее укоризненным взглядом.

— Рабочие люди не сидят и не калякают дневники, словно девчонки-школьницы. На такое у них времени нет!

Слова «рабочие люди» он произнес почти с такой же интонацией, как раньше в ответ на ее замечание сказал «рабочий пес». Видимо, он намекал на то, что она совершенно не разбирается в деревенской жизни.

— Раньше важные события записывали в фамильных Библиях, — ответила Мередит, просто чтобы оправдаться, но заметила, что в глазах Алвина мелькнула искра. — У вас есть такая Библия! — вскричала она. — Ведь правда же, есть?

Он вздохнул.

— Да, в доме. Наверное, вы захотите на нее взглянуть?

— Да, пожалуйста, пожалуйста!

Ее искреннее воодушевление растопило лед. Алвин снова широко улыбнулся.

— Ну, так и быть, — вздохнул он, вытирая грязные руки о свитер. — Ради вашего удовольствия я готов на все… да и мне самому не помешает перерыв в работе. Тогда пошли. Только не забудьте передать Алану, что вы мне до смерти надоели!