Как карта ляжет. Пики

– Спасибо, с удовольствием. Живописное село у вас, повезло мне с поломкой, а мог и в чистом поле встать. Пойду погуляю с вашего позволения, ещё ни в одной Ольговке не был, – теперь мне надо отшагать не обычные десять тысяч шагов, а все двадцать, жирная сметана комом стала в отвыкшем от такой еды желудке.

– Ольговкой мы зовёмся всего триста лет, а раньше была Гарбузянка. Ой, сынок, тут целая история. Добавки?

Но я уже за порогом, ещё одна тарелочка меня бы доконала. На улице светит летнее солнышко, точнее хорошо так припекает, моционить сразу расхотелось, но возвращение в дом было смерти подобно. Где бы найти качественную тень и желательно без творожка…

***

Триста лет назад стояло рядом два богатых села – Карповка и Гарбузянка. Жили там люди сытно, на бедность не жаловались. Земля славилась плодородием, а лес и речка могли прокормить даже последнего лодыря.

Выросли там подруги-красавицы – Ольга и Вера, радость материнская и гордость отцовская, хоть были они из разных сёл, но дружили с детства. Вместе за ягодами ходили, бельё на речке стирали да песни пели. И так складно у них получалось, что соловьи умолкали и заслушивались. А про людей и говорить нечего, даже самое хмурое лицо освещалось улыбкой под хрустальные переливы их голосов.

Вошли девушки в возраст, стали к ним сватов засылать, но ни одному парню молодому не получилось увлечь завидных невест. Потому что давно их дружба переросла в нечто большее.

Деревня – дело такое, в тайне от людей и яблоки не соберёшь, о секретных свиданиях и речи нет. Узнали родители с соседями про их запретную любовь. Где ж такое видано? Ведь стыд и срам, Содом и Гоморра… Сначала хотели девушек убить, но побоялись грех на душу взять и руки свои замарать. Староста Карповки смекалистый был, взял с люда честного в обоих сёлах по монете медной, все скинулись, никто в стороне от такого благого дела не остался, и пошёл к старой знахарке. Она иногда людей лечила, но чаще колдовством промышляла. Наслала ведьма свои тёмные чары, свалились Вера и Ольга с сильной лихорадкой, да так и не поднялись, за ночь сгорели. Тела их сочли недостойными захоронения в освящённой кладбищенской земле, отволокли на лесную опушку и бросили зверью на растерзание. Вздохнули люди с облегчением, и зажили в мире со своей совестью, заветами предков и собой. Но недолго это продлилось.

Не стерпела мать-земля такого поступка бесчеловечного и начались странные, жуткие вещи. В середине зимы медведь-шатун загрыз старую ведьму, не спасла её сила колдовская. Тогда же дома родителей Ольги и Веры без видимой причины загорелись и это в самый-то снегопад, да так яро, что к утру одни головешки остались, никого из огня спасти не удалось.

«Лихое дело, – шептались крестьяне, стороной обходя пожарища, – не обошлось тут без злого духа».

Весной град побил озимые, летом не было ни капли дождя, поэтому ежегодный праздник урожая пришлось отменить. В сердца селян закрался страх. Рыба покинула реку, сети из раза в раз возвращались пустые, а в лес вход был заказан. Что-то тёмное и страшное поселилось там, люди видели две блуждающие призрачные фигуры, днём они жалостно стонали, а ночью плач превращался в леденящий душу вой.

Прошло три года, несчастья множились, беды прибавлялись, два когда-то процветающих села превратились в жалкое зрелище. Дети болели, коровы не давали молока, начался падёж скота, и жизнь всё больше походила на библейское описание ада.

Шёл как-то мимо святой старец, кинулись старосты ему в ноги, умоляя о совете и благословении. Выслушал он их сбивчивый рассказ, покачал седой головой и молвил: «Покайтесь в своём смертном грехе, извинитесь, но не словами, а делами». И пошёл себе дальше.

Люди сперва голову ломали, как можно извиниться поступком, а потом додумались. Пошли на ту полянку, где уже и косточек девичьих не осталось, упали на колени, попросили прощение искренне. А сёла переименовали в Ольговку и Веровку – в честь двух невинно загубленных душ. С тех пор никого здесь не обижали, а радушно встречали и гостеприимно привечали.

Иногда люди рождаются добрыми, иногда мудреют с годами, а иногда отучаются творить зло из-за страха лютого. Передаётся умение это нужное из поколения в поколение, с молоком матери впитывается.

***

– Да ты заснул, никак, – вернул меня в реальность жизнерадостный голос Тамары Григорьевны, – у нас тут воздух целебный, кристально чистый, но под деревом спать неудобно, я бы тебе в светёлке постелила.

– Так что там у вас за история с названием села была? – спросил я, мучительно пытаясь проснуться, перед глазами стояли два размытых силуэта.

– Мне кажется, ты уже знаешь ответ на этот вопрос. Кстати, машина твоя готова, – улыбнулась старуха и степенно пошла к дому.

А я набрал номер мужа: