Как карта ляжет

- Не могу больше. Не хочу никуда. Это была плохая идея.

Лэсси вздохнула, села рядом и мягко обняла подругу:

- Вы с Карри делаете это ради Джонни. Здесь он будет в опасности, и ты это знаешь.

- Знаю, - Кристен кивнула.

Ей понадобилось еще минут десять, чтобы окончательно прийти в себя. После этого она поднялась с кровати и продолжила собирать чемодан и дорожную сумку.

Побег был назначен на десять утра.

Ранним утром двадцатого марта было так туманно, что Лысый с удивлением распахнул окно, высовываясь на улицу по пояс и тут же утопая в густой молочной мгле. Лэсси сегодня с ним не ночевала, помогала со сборами Кристен. Лысому пришлось самостоятельно готовить завтрак, но он, конечно, поленился: просто поджарил себе два тоста и залил кипятком три чайных ложки растворимого кофе. Оно и к лучшему: если Лиам, как и обещал, будет жечь ему спину горелкой, не хотелось бы облевать пол в зале собраний.

Собрание было назначено на восемь, а в половину одиннадцатого Лысый, согласно их с Карри плану, уже должен был быть на городской свалке, чтобы помочь им с Лексом выбраться из ящиков с тухлятиной. Туда же к этому времени должны были подъехать Кристен с малышом и Лэсси.

В клуб Лысый приехал к половине восьмого, но большинство действующих членов были уже в сборе. Он не заметил никакого особенного негатива, направленного в его сторону, хотя Лиам, он не сомневался, уже давно растрезвонил всем о его сведенной татуировке и желании уйти из клуба.

«Ну что же, прощай, гладкая кожа», - подумал Лысый с иронией, переступая порог зала собраний за пять минут до начала шоу. Пальцы на руках невольно подрагивали. Ему было страшно, но он старательно скрывал это, в том числе от себя. Несколько человек - Паук, Шеннон, Капитан, Рэгги, Пес, - поприветствовали его кивками, улыбками или похлопываниями по плечу, но этой поддержки было недостаточно. Один его друг был жестоко убит. Другой - находился в тюрьме. А прямо перед ним стоял, криво ухмыляясь, Лиам Джонсон, и в руках у него была газовая горелка.

44 глава

Тяжелее всего было расставаться с родными.

Кристен могла смириться с тем, что придется бросить колледж и учебу. Профессия и работа, о которых она мечтала столько лет, больше не были в приоритете. Напротив, ей все сложнее и сложнее было заставлять себя рисовать. Задания от профессоров были самыми разными: техническими и творческими, простыми и сложными, скучными и интересными, но каждый раз, берясь за карандаши, или кисти, или уголь, она подолгу замирала над холстом, не зная, с чего начать. Раньше вдохновение лилось из нее рекой, и голова всегда была переполнена идеями, теперь там были совсем иные мысли: как там Карри? как уберечь малыша Джонни? как они будут жить в Китае, если уедут? а если не уедут - как жить здесь, под пристальными взглядами нескончаемых врагов? Ей больше не хотелось рисовать. Тяжелая реальная жизнь придавила ее, не оставив места для творчества.

Кристен могла смириться с тем, что больше никогда не вернется в свой дом и в свою комнату, где провела двадцать лет, больше никогда не увидит цветущую на окне розовую глицинию, и постеры «Поющих под дождем» и «Вестсайдской истории», и свои темно-синие простыни с оранжевыми звездами, и свой письменный стол, и свой старый мольберт. Все это были просто вещи - вещи можно купить заново. Теперь, когда у нее были муж и сын, казалось глупым думать о ценности каких-то там простыней и постеров.

В конце концов, Кристен могла смириться и с тем, что придется круто повернуть жизнь, выучить новый язык, научиться вести хозяйство. Все это пугало и манило одновременно - самостоятельная, взрослая жизнь, не под родительским крылом, а рядом с любимым мужчиной и маленьким сыном.

Но от мысли, что придется расстаться с мамой, папой, братом и подругами, ей становилось плохо. Конечно, Карри пообещал: как только они окажутся в безопасном месте, они им позвонят и все сообщат. Как только все немного уляжется, можно будет организовать визит родных в Китай. А лет через пять-семь - может быть, - они и сами смогут вернуться в Штаты, правда, под другими именами и не в Калифорнию. Но это все равно не особенно успокаивало. Побег от близких и любимых людей казался варварством. Еще страшнее было от мысли, что она не может ни с кем нормально попрощаться, разве что с Лэсси. Для мамы и папы она должна была просто уйти на прогулку с ребенком. Уйти - и не вернуться. С Мирандой и Нэйт она вообще не виделась уже больше недели - и должна была не увидеться еще много месяцев.

Чемодан и дорожную сумку Лэсси спустила на улицу через окно. Сами они собирались отправиться налегке.

- Готова? - спросила Лэсси, глядя на наручные часы. Было уже девять с половиной часов утра.

Кристен покачала головой. Как она могла быть готова к этому? Лэсси понимающе поджала губы и погладила ее по плечу:

- Идем. Пора.

Они вышли в коридор, и Кристен последний раз оглядела свою комнату. Теплая, светлая, родная до боли, она была еще здесь - но уже очень далеко. Вернуться в нее не представлялось возможным.

- Я тоже смотрела на свою так, - прошептала Лэсси.