Как я влиял на Севку

Все остались очень довольны встречей, игроки и зрители.

Вечером за ужином мама сказала:

— Надеюсь, теперь, когда каток построен, мы будем чаще, чем последние дни, видеть тебя дома?

Мы все — бабушка, папа и я, точно по команде, повернули головы.

Мама пожала плечами:

— Что вы на меня вдруг уставились?

— Странно, — сказал папа, — до сих пор тебя беспокоило, что Константин мало бывает на улице.

— Да, — сказала мама, — но для всего существуют разумные границы…

— Тебе кажется, что Константин их преступил?

— Нет, но…

— Мама, — сказал я, — положи, пожалуйста, если можно, ещё одну котлету. Проголодался что-то.

Мама пристально поглядела на меня и погрозила пальцем.

— Честное слово! — сказал я, — у меня последнее время прямо-таки волчий аппетит!

— Тьфу, тьфу, не сглазить бы, — сказала бабушка, — и вправду, точно подменили ребёнка. Бывало, ковыряется, ковыряется в тарелке, а теперь под метёлку подбирает…

— Ничего удивительного, — сказал я. — Здоровый образ жизни. Свежий воздух! Физические упражнения.

— Всё это очень хорошо, — сказала мама, — а всё-таки…

— Не понимаю тебя, Вера, — сказал папа. — Вечно у себя страхи и опасения…

Папа хотел, как видно, сказать ещё что-то. Но мама показала глазами в мою сторону и он взялся за газету.

А я понимал, что хотела сказать мама. Очень даже хорошо понимал.

Моряки говорят, будто чайки заранее знают о приближении бури. У них для этого есть какое-то шестое или седьмое чувство. Наверно, такое чувство было и у моей мамы. В моей жизни уже давно было не всё благополучно, а надвигалась — я в этом скоро убедился — самая настоящая буря.

По правде сказать, из-за хоккея и катка у меня уже давным-давно не хватало времени не только на книжки про шпионов…

«Стоит ли волноваться, — думал я, — закончим с катком и тогда всё пойдёт как надо».

Я ошибся.

А тут ещё у нас появился новый капитан.

Получилось так.

Мы собрались на тренировку и ждали Лёшу. Он опаздывал.

— Семеро одного не ждут, — ворчал Севка. — Будь он хоть сто раз капитаном. Дисциплина для всех одинаковая.

Мы уже погоняли шайбу и собирались расходиться, когда прибежал капитан. Без коньков и клюшки. И сияет, как ясное солнышко.

— Ребята, можете поздравить!

— С чем это?

— Нам квартиру дали. Трёхкомнатную. В новом доме. Лифт есть, мусоропровод, балкон и вода горячая и холодная.

— Здорово! — сказал я. — Прими и прочее! — и пожал капитану руку.

Вслед за мной Лёшу поздравили остальные.

— Так, — сказал Федя, — значит, скоро переезжаете?

— Завтра, — сказал Лёша. — Или послезавтра. Батя говорит: чего тянуть?

— Так… — ещё раз сказал Федя. — Значит, в понедельник играем без тебя.

Лёша помрачнел.

— Почему без него? — сказал Эдик. — Приедет и будет играть. Чего тут особенного? Думаешь, игроки «Спартака» или «Динамо» в одном дворе живут?

— Нет, — сказал Лёша. — Не выйдет. Один или два раза я могу сыграть. А потом? Через всю Москву не будешь каждый день ездить. Так что лучше сразу…

Мы провожали капитана всей командой. Помогали таскать вещи. Федя даже ухватился вместе с взрослыми за буфет, но его прогнал Лёшин отец.

А когда машину погрузили, около крыльца собрались чуть не все жильцы дома. Какие-то старушки в чёрных платках утирали слёзы.

Лёшина мать со всеми по очереди целовалась и улыбалась, и плакала сразу.

— Шутка сказать, всю жизнь здесь прожила и вот тебе…

— Оставайтесь! — крикнул кто-то.

— Нет уж, — сказала Лёшина мама, — это вы к нам переезжайте!

— Обязательно переедем! — пообещал я за всех.

Лёшин отец взъерошил мне волосы:

— Молодцы, ребята! Спасибо за помощь. Мы бы без вас так быстро не управились.

Лёша тоже попрощался со всеми по очереди. Потом достал из кармана что-то маленькое и блестящее и протянул Эдику:

— Для будущего капитана. Когда выберете.

Я заглянул в Лёшину ладонь. На ладони лежал его значок: серебряные коньки и клюшка.

— Зачем?! — сказал я. — Не надо!

— На память, — сказал Лёша. — Я себе ещё выточу.

— Алексей! — крикнул Лёшин отец. — Тебя одного ждём.

Лёша забрался в кузов грузовика.

Машина отъехала.

Лёша вместе с матерью и сестрёнкой сидел на диване и махал нам рукой.

Мы махали ему.

— Вот и всё, — сказал Севка, когда машина скрылась за углом. — Надо выбирать нового капитана.

— Может, потом? — предложил Эдик. — Завтра.

— Нет уж, — сказал Севка. — Забыл, что Лёша говорил: лучше сразу.

Ясно было, куда клонит Севка.

— А чего выбирать? — Серёжка Блохин сплюнул через зубы и попал себе на рукав. — Ты и будешь капитаном.

— Я могу, — быстро согласился Севка. — Если остальные не возражают…

Мы не возражали.

Мы, конечно, знали, что у Севки есть недостатки. Но из нас он играл в хоккей лучше всех.

Севка очень уж любил командовать и Федя сказал:

— Только чтоб нос не задирал!

— И не орал на поле, — продолжил Эдик.

— И…

Мы высказали свои пожелания новому капитану. Но Севка их не слышал. Он смотрел на кулак Эдика, в котором был Лёшин значок, ставший теперь капитанским значком нашей команды.

— Ладно, — сказал Севка, когда мы кончили, — на всё согласен! — и протянул руку к Эдику: — Давай!

Серебряные коньки и клюшка вспыхнули на Севкиной груди.

Севка стал нашим капитаном.

Глава девятая