Как я пришел в Сознание Кришны...

Он приехал на праздник колесниц, Ратха-ятру, и был в огромном воодушевлении. Я не знал тогда, что на протяжении многих лет он сам является организатором этого фестиваля в разных странах, от Франции до Южной Африки. К вечеру этого дня сомнения полностью оставили меня, «подобно тьме, уходящей с восходом солнца». На следующий день я получил пранама-мантру (молитву поклонения духовному учителю), а через два года посвящение, но об этом позже.

Последний год учёбы я посещал техникум с обритой головой и в дхоти. Раньше, оправляясь из техникума на харинаму на Невский, я переодевался в коридоре. Но задумка ходить так постоянно была. Останавливала только мысль: не будет ли это просто «выпендриванием» с моей стороны. Но когда я советовался с духовным учителем, стоит ли мне оканчивать техникум, потому что работы по моей специальности всё равно не найти, то гуру сам заговорил об этом. Мне оставалось учиться ещё год, духовной практике это не мешало, поэтому гуру посоветовал доучиться, но спросил:

— И ты ходишь в колледж с обритой головой? Я сказал:

— Да.

— А в дхоти!

— Нет.

— Почему? Если голова всё равно обрита, почему бы не одеть дхоти? Я, конечно, не настаиваю, но почему бы тебе не попробовать? И ещё, если ты будешь учиться, ты должен быть лучшим!

Он приводил эти аргументы, думая, что я колеблюсь, я же просто онемел от удивления — это было именно то, что я и сам хотел сделать, и потому не сразу нашёл, что ответить. Поэтому весь четвёртый курс я ходил в техникум в традиционной одежде индийского монаха. Учитывая то, что на потоке из четырёх групп я учился лучше всех, никаких нареканий у преподавателей это не вызывало. Некоторые из них, заинтересовавшись, купили книги, кто-то брал почитать, а всех ребят из группы я в свободную пару сводил в наше вегетарианское кафе «Говинда». Двое ездили со мной в храм. Один из них (маленький, но ужасно прожорливый) сказал: «О, если бы меня так кормили постоянно, никакого мяса было бы не нужно!» Напомню, это было начало девяностых, когда даже масло и сахар были по карточкам, и быть вегетарианцем в понимании обычных людей означало: быть вечно голодным.

Техникум я закончил с красным дипломом и обрадовался ожидаемой свободе. Я собирался идти жить в храм, хотя это и вызывало бурный протест матери. Но, как говорится: «Хочешь насмешить Бога, расскажи Ему о своих планах». У меня был свой план, у Кришны — Свой. Мы жили в коммуналке, её стали расселять. Для этого понадобилась справка из военкомата. Техникум я закончил, мне было девятнадцать, но ни одной повестки мне не приходило. Мать пошла в военкомат за справкой, и её там чуть не расцеловали. Оказалось, меня не было в списках. И когда другие призывники пытаются прятаться, этот дурачок сам в лапы идёт. Мать пыталась меня «отмазать» тем, что отчим был инвалидом и не мог оставаться один с маленьким ребёнком (младшему братцу тогда было четыре года), но, посочувствовав и поахав, нам сказали, что под статью Устава эта ситуация не подходит, и меня забрали.

Поскольку официально призыв уже закончился (меня забрали 7-го июля), попал я в стройбат. Часть находилась прямо в городе, неподалёку от площади Мужества. В военкомате я пытался объяснить, что вегетарианец, на что ответили, что в части вопрос решат (им надо было меня призвать и галочку поставить: «призван»). В части же задумались и в офицерских затылках стали чесать крепко. Я сказал, что есть могу только освящённую пищу. Для этого я должен готовить её сам, либо можно привозить что-то из храма или из нашего кафе, где соблюдаются все стандарты чистоты, обычной и духовной. Три дня они думали, а я постился. Бегал, конечно, со всеми, отжимался, но не ел ничего, только воду пил. При этом я сказал, что готов делать всё, что от меня потребуется (раз уж меня призвали), но есть принципы, нарушать которые не могу. Конечно, для молитвы мне два часа выделить никто не мог, но предложили вставать за пару часов до подъёма, что я и сделал. Договаривался с дневальным, он меня будил, я обливался холодной водой, горячей не было, и два часа повторял мантру. Зато ко времени подъёма я уже был одет и кровать заправлена. Через пару дней трое ребят-баптистов стали вставать вместе со мной, чтобы спокойно почитать Библию. А как-то перед сном я дочитывал мантру и услышал, как Руслан Оруджев из Азербайджана тоже что-то бормочет. Оказалось, намаз читает. Он не делал этого раньше...

В общем, три дня спустя мне сказали: «Звони своим братьям, пусть несут тебе еду». В нашей части не было столовой (столовая принадлежала соседнему полку). А заставить меня не могли: присяга ещё не принята, я, по сути, ещё гражданский человек, случись со мной что, им отвечать придётся. Но начальник штаба и комбат отнеслись с пониманием, старались помочь, я был благодарен и тоже старался их не подводить.