Читаем Как я преподавал в Америке полностью

Оказывается, год учебы тут, в Весленском университете, стоит 22 тысячи долларов. Я вздрогнул. Такие деньги платят — и за мой курс! Ирина Алешковская сказала: каждый студент тысяч пять долларов выкладывает, чтобы слушать мой курс. Мне зябко стало: а что же я им даю? Взгляд и нечто… Надо постараться.

Вообще анархизм американской системы образования — не хуже ли савейской запрограммированности? У нас хоть классику и основные знания в науках дают. А тут может Эпштейн читать курс про своих дружков «концептуалистов», и бедные студенты учат Пригова и Рубинштейна, не читавши Лермонтова, Тютчева и Блока… Так что — издержки Свободы… И в итоге такое случайное образование приобретают. Особенно пусто у них сзади, в классике, ибо на современное и на «последний крик» устремлены. Ну и — политика и авангард. А на этом еврейство пенки снимает, раздувая своих, «экс нострис», за счет субстанциальных и серьезных творцов.

Вон и Присцилла дает глубокой русской Маше (другой — Штейнберг. — 9.7.94) на диплом последнюю книжку Битова «Человек в пейзаже». Та читает, морщится.

Зачитался Набоковым о Гоголе в английской книге про «Мертвые души». Вот тебе для Русского Логоса идеальные примеры — из начала их: «не старый, но и не молодой», «не то, чтобы сказать,, но» — и тут многоточие разговора мужиков о колесе… — пустота, простор бесконечный… (Формула Русского Логоса, как я ее вывел: «не то, а…» — 9.7.94).

14. IX.91. Вчера прозвонился домой — и Ларискин голосок: «Папа! откуда ты?» — и из нее душа взвилась мне навстречу, и мое существо все пронзилось. Что сильнее любви родных? Вся кровь, душа, существо — проняты. Рассказала, как трепыхались без меня в деревне: 22 августа поехали все в деревню (мамин день рождения справлять — 50 лет), убрали яблоки и картошку. Щербаков помог, Андрей — он ей полки сделал, и там в деревне сам будет жить после 15-го.

Сейчас Св. в Переделкине до октября; Настя сегодня летит в Мексику к Луису; бабушку вывезли из Рузы; сама Лариса едет одна в Киев на какие-то «мощи»… — вот вдалась в христианство.

Все при деле. Мое государство пока в порядке…

А я тут — свободен — от кровного интереса и зацепления округой. Невесом, не переживаю — так непривычно! Высвобождается интеллект для незаинтересованных наблюдений и изучений.

Вон Юз возил в прошлое воскресенье в русскую церковь, а потом три дня назад батюшка (ирландец!) приезжал освящать его новый дом. И потом за обедом рассказывал свои впечатления о своей русской пастве:

— Легко обижаются! И подозрительны: все им кажется, что что-то не так, что на самом деле что-то не то. Вот я им говорю, одной семье, что в этот час не могу, а они обижаются и подозревают какой-то мотив, заднюю мысль у меня. А у меня просто расписано время на другое дело в этот час… Ну и какие-то интриги между собой…

— Да ведь это микропарламент! — я толковать. — У нас в России, за неимением открытой политической жизни, она на работе и в общинах происходит, в «трудовых коллективах»…

— А вообще русские — дети, подростки, «тинейджеры».

По радио — увертюра Николаи к «Виндзорским проказницам» — с детства, с войны, памятное звучание. Мое подростковое…

А слева — что это скребется? Да белочка по стволу спускается

Вчера Юз возил на «парти»: их знакомая, сербка Елена, замужем за американцем, пригласила, а они и меня подхватили Приехали — просто имение помещичье: дом комнат из 25, двухэтажный, земли — просторы. Живет одна: дети выросли, разъехались, муж переженился, и это — ее. И так естественно это тут — просторно жить людям среднего состояния, какими и мы могли бы быть — интеллигенты, профессора. Она преподает русский язык в университете Коннектикута — тут их много рядом, университетов (колледжей).

И вспомнил запустение моей деревеньки, заросли, избу… Но — на чужой каравай… Да, механична зависть. А органична — привязанность — к родному, малому, где свои. К русскому, бедному, в таком опозоре и разрухе сейчас.

Нет, я бы и мог от русского отрешиться: моя страна — Мысль и Любовь. Но любовь-то — к моим, родненьким, а они — вросшие в русскую субстанцию. Ну и я с ними…

Была на этой «парти» Ольга Гришина из московского Иняза тут на месяц. Рассказывала о днях переворота. И меня спросила: «А Вы вернетесь? Сейчас ведь многие выезжают — и не возвращаются.» — «Конечно, вернусь: до Нового года лишь я здесь». И чувствую — как благодарный луч от нее. Да, возвращаться — в трудную жизнь.

Но — загадочно, интересно! Столько будет действующих сил и линий! Какой синтезис станет получаться после тезиса Октябрьской революции и советчины, потом антитезиса «перестройки», включая и недавний «путч», — и вот что теперь? После путча синтезис должен начаться. И русское и советское, поруганное, еще скажется — и не только минусовостью, но и позитивом своим и идеями.

А пока — дешевый откат идет, и отречение, и посмеяние…

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии