Как я чёрта искушал

– Значит, она до сих пор у вас?

– А куда же ей податься, когда без памяти она. Скажите, а вы, собственно, кто такой? Нет, то, что батюшка, я поняла. – Она покосилась не столько на его крест, сколько на синий глаз. – Я имею в виду, кем вы приходитесь нашей Олесе?

– Вообще-то её зовут Варвара, – поправил священник. – А я её муж. Вот её паспорт, а вот мой. Вот, видите, отмечена регистрация нашего брака. Пожалуйста, – нетерпеливо сунул он ей в руки паспорта. – Да и повенчаны мы.

– Да, вижу, что муж, – как-то не очень радостно произнесла настоятельница, возвращая документы.

– Пожалуйста, позовите её, я забираю её домой, – настойчиво произнёс байкер.

– Конечно, вы вправе забрать свою жену, но позвольте прежде спросить: что с ней случилось?

– Она ушла из дома и не вернулась. Много позже я узнал, что она была сбита машиной, доставлена в больницу, а после каким-то невероятным образом добралась до вашего монастыря. Позовите мою Варвару.

Настоятельница замялась:

– Мы все усердно молились Господу нашему о том, чтобы происхождение Олеси открылось. Бог услышал наши молитвы. Я счастлива, что нашёлся её муж. Только сегодня уже поздно, вы сможете встретиться со своей женой завтра.

– Как так? Почему? – по-детски обиделся батюшка.

– Отец Виталий, у нас здесь свои порядки. После пяти вечера любые визиты запрещены.

– Но послушайте, матушка Алевтина, я не видел свою жену полгода, нельзя ли в виде исключения…

– Нельзя, – даже жёстко остановила его настоятельница. – Порядок есть порядок, и вы должны это понимать, если утверждаете, что имеете свой приход. Со своими спутниками вы можете переночевать в комнатах близ монастыря. Они предназначены для гостей-мужчин. Я могу распорядиться.

Виталик посмотрел на нас. Борька согласно кивнул, я тоже. А что, есть другой выход? То есть вход! Не ломиться же нам по спальням монашек!

Было видно, что наш байкер обижен, подавлен и возмущён. Я его поддерживаю. Всему же есть свои границы. Муж с таким трудом отыскал спустя полгода свою потерявшуюся жену, а эта ему «порядок есть порядок». И ведь думает, что своим занудством Богу служит. Вот таких, наверное, Христос и называл фарисеями…

Недалеко от монастыря располагались скромные номера. Длинное двухэтажное здание с верандой на первом этаже и балконом на втором было разбито на большие комнаты, в каждой из которых помещалось шесть панцирных кроватей. Эта гостиница своей структурой напомнила мне общежития в детских летних лагерях, в которых я в своё время отдыхал, а комната, честно говоря, больничную палату. Но это было не важно – лишь бы переночевать. Столовой здесь, к сожалению, не было, но продуктовый магазин был недалеко. И ещё был душ. Обо всём этом рассказал нам молодой мастер печных дел Бронислав, работающий в монастыре и живущий в домике неподалёку. Он показал нам комнату на втором этаже и замечательнейшим образом поднял настроение. Дело в том, что работал молодой парень Бронислав в женском монастыре по одной простой причине. Он был гей.

* * *

На вид Бронислав был немногим старше нас с Борькой и немногим младше Виталия. Выглядел он соответствующе своей сексуальной ориентации. Белые модно стриженые волосы блестели, будто намазанные гелем (других мыслей и допускать не хочется), и были тщательно зализаны набок. Тоненькая бородка и усики, окаймляющие детский ротик, ярко подчёркивали пухлые алые губки, которые, наверное, были самой выразительной частью его лица. Хотя глазам тоже следует уделить внимание. У Бронислава они были грустные и добрые, как у слона в зоопарке. Сам он был, как говорится, в теле и не без лишнего веса, но не толстяком. Внезапной компании он очень обрадовался, а удостоверившись в нашей дружелюбности, так и совсем расцвёл весенним бутоном.

Он показал мне, где припарковать машину, и поднялся вместе с нами в комнату.

– Ой, мальчики, как я рад, что вы остановились у нас. Вокруг одни женщины, никакого мужского общения! – с типичным женским капризным акцентом восклицал он.

– Спокойно, Броня, мы натуралы! – сразу развеял я его надежды.

– Броня? Ах! Как романтично звучит! – актерским манером он забросил голову назад. – Но нет, что ты, Киря, я имел в виду простое человеческое мужское общение. Поверьте мне, оттого, что я работаю в женском монастыре, моя личная жизнь нисколько не страдает.

– Киря? – поднял я бровь. – Ладно, буду Кирей. Как живёшь, Бронислав?

– Ах, пупсик, живу и радуюсь! Работы хватает, штаны не просиживаю. Печи, они, шалуньи, привередливые, особенно большие – монастырские. За ними уход тщательный нужен. Я ведь не только за кладку отвечаю, но и за то, чтобы они функционировали исправно. Вот и трубочистом приходится бывать. Я такой секси, когда с головы до ног в саже!

– Верю! – подмигнул я и посмотрел на своих друзей.