Как я был великаном (сборник рассказов)

— Постараюсь уяснить, что в этом случае кажется мне странным. Меня интересует другое. Ну, хотя бы — почему столь умный преступник придерживался такого непродуманного сценария? Собственно, дело даже не в сценарии. Но вот распределение ролей… Разве не ясно, что роль самоубийцы Шмидту не подходит?

Лишний серпантин

Родин повернулся на другой бок.

Первая ночь на Луне.

В ленивые мысли Родина вплелась еле слышная мелодия. Он напряг слух. Что это? Кажется, Моцарт. Моцарт на Луне!

Мог ли когда-нибудь композитор допустить мысль, что его «Маленькая ночная серенада» прозвучит на Луне!

Интересно, кто бы это мог перед сном слушать Моцарта? Майор мысленно перебрал всех членов экипажа — в том порядке, как его познакомили с ними за ужином.

«С врачом Реей Сантос вы уже знакомы» — молодая женщина едва заметно кивнула.

«Ирма Дари, сменщица Шмидта на узле связи» — в глазах под белокурой прядью мелькнула неуверенность.

«Океде Юрамото, селенолог» — изборожденное морщинами лицо было непроницаемо. Глаза, в которых как бы застыла синь океана, неподвижно, но Приветливо смотрели на следователя.

«Астроном Феликс Ланге» — это уже были не спокойные и молчаливые глаза Юрамото, но взгляд, который свидетельствовал о сознании собственного достоинства.

«Кристиан Маккент, биолог» — что у него на лице? Любопытство. И какая-то нерешительность, неуверенность в самом себе, но кто знает, не маска ли это.

«Мой заместитель, пилот Уго Нейман» — спокойная улыбка.

«Душа обсерватории, инженер Борис Мельхиад» — энергичное рукопожатие.

«Вот и все. Все мы — из Залива Духов. Восемь человек теперь».

Восемь человек. И один из вас убийца. Может, именно убийца включил «Маленькую ночную серенаду» и старается музыкой заглушить нечистую совесть, забыть о том спектакле, где он призван быть премьером, забыть маску, которую будет носить до смерти. Если не…

Музыка стихла. Майор посмотрел на часы. Итак, акустические отверстия перегородок перекрыли. Наступил час ночного отдыха. Для него это означает, что пора вставать.

Родин не успел подняться, как кто-то повернул дверную ручку. Это пунктуальный Гольберг. В скафандре, со шлемом в руке — вылитый портрет конквистадора кисти старого мастера.

— В коридорах никого нет. Мы можем побродить по Луне, и никому ничего не придет в голову.

— Этого мы пока не знаем… Но я хотел вас спросить… Снаружи мы должны как-то переговариваться, не можем же мы объясняться на пальцах. А говорить можно лишь по радиотелефону. Значит, нас кто угодно может подслушать.

— Конструкторы предусмотрели эту возможность, хотя руководствовались не столь конспиративными побуждениями, а просто стремлением лишний раз не беспокоить людей. Можно вести передачу на произвольно выбранной волне…

— Итак, в 10.59 над Шмидтом выстрелили из ракетницы, майор еще раз тщательно проверил скафандр, — в 11.02 все стояли у входа в базу. Это как раз те критические три минуты, над которыми я ломаю голову. Мог ли преступник за три минуты добраться с холма, где совершено преступление, к базе? Это надо проверить.

Майор внимательно огляделся. Залив Духов слепой улочкой врезался в холмистую местность, образовав долину, очертания которой напоминали бутыль с широким горлышком. Родин стоял как бы на дне этой бутыли, спиной к склону, где находилась главная база. С левой стороны склон освещался отраженным светом Земли, справа была тьма — черная, густая, непроницаемая. Лишь по зеленым точкам внизу и по звездам наверху можно было угадать, где кончается холм и начинается черное небо. Можно ли разглядеть в этой тьме человека, который бежит в тени?

— Где же этот радиотелескоп?

Доктор поднял руку и указал в сторону, где обрывалась черная тень.

— Вдоль склона у самого выхода из долины.

— Вы не возражаете против небольшой прогулки?

Гольберг ничего не ответил, и они шагнули в лунную ночь.

— По этой дороге тот «некто» не бежал, — тихо донесся голос доктора.

— Я тоже так думаю. — Родин огляделся. — Преступник предпочитает тень. Это звучит драматично, не правда ли?

— Идти здесь вполне можно, можно даже бежать. Местность очень ровная.

Родин внезапно остановился у края плоской вершины. Он словно окаменел. Замер и его спутник.

В холодно мерцающем свете на них двигалось какое-то чудовище. Это был черный квадрат на четырех паучьих ногах и с четырьмя щупальцами наверху. Два были подняты к небу, два протянуты вперед, точно руки слепца.

У майора было такое чувство, будто одно из щупалец погладило его по спине.

— Уф, — выдохнул доктор, — с ума можно сойти! Это же манипуляторы. Они вечно здесь бродят. Помогают, если нужно, что-нибудь исправить, убрать или ведут поиски. Ими управляют с базы по заранее заданной программе.

— Хорошенькая встреча, — проворчал Родин. — Тот, у кого слабое сердце… А что они сейчас здесь делают? Управляет ими кто-нибудь?

Механические руки остановились, одно из передних щупалец коснулось почвы, подняло какой-то темный предмет, видимо камень, и положило его в ящик на передней стороне квадрата.

— Вот видите! — закричал доктор, словно сделал важнейшее открытие. — Они собирают камни, вероятнее всего для Юрамото.