Как я был в немецком плену

Оказалось, что он поляк, работавший в деревне под Дрезденом у немецкого хозяина. Вместе они отправились в эвакуацию, а сегодня он оставил эту семью и хочет на машине вернуться в деревню, чтобы потом уехать на родину в Польшу. Он опасался, что русские солдаты отнимут машину, поэтому попросил составить ему кампанию до Дрездена, считая, что русские не посмеют отнять её у своего солдата в военном обмундировании. Кроме меня он обещал захватить и товарищей, но в машине могли уместиться еще только три человека. Толя Шишов сразу отказался, сказав, что остается с Аней маленькой, но обе другие наши девушки очень не хотели разлучаться с нами. Пришлось все же не поддаваться их слезам и оставить их на попечении Шишова.

Когда мы стали подъезжать к городку Грженско, двое красноармейцев, видимо, регулировщиков, остановили машину и спросили, кто мы и куда едем. Я ответил, что везу раненного военнопленного и его двух товарищей. Они посочувствовали Саше, пожелали доброго пути и отпустили нас. Затем мы доехали до пограничного пункта Шмилка, где с нами произошло почти то же самое, что и в Грженско. Но здесь перед нашим отъездом один из солдат вдруг снял с моей головы артиллерийскую фуражку, примерил ее на свою голову и предложил: «Махнемся на мою пилотку?» Пришлось согласиться и получить взамен выгоревшую от солнца и загрязненную потом и пылью красноармейскую пилотку. А на третий раз нам и вовсе не повезло. Недалеко от Кёнигштайна мы опять встретились с группой военных, но они не стали слушать никаких моих объяснений, а просто выгнали нас всех из машины и выбросили наши вещи, а сами сели в неё и выехали в обратном направлении.

Поляк, пожелав нам всего хорошего, покинул нас, скрывшись за домами, стоявшими недалеко от шоссе. Мы доковыляли до ближайшего дома, заметив в его окне огонёк свечи. Через окно я увидел, что хозяин дома хлопочет возле большой кухонной печки. Мы громко постучали, и он впустил всю нашу компанию.

Я поприветствовал хозяина и попросил разрешения переночевать у него. А еще я попросил покормить нас, чем может, но ничего, кроме картошки, у него не оказалось. Пока картошка варилась, я выслушал жалобы хозяина: русские всё у немцев отнимают, а еще хуже – насилуют женщин, даже девочек, постоянно требуют спиртного и ходят пьяными, как будто ничего лучше на свете не существует. Немцам приходится голодать. Я пытался возразить хозяину, что так же поступали немецкие военные с населением на оккупированных территориях.

Наконец мы поели картошки, и хозяин, пожелав нам спокойной ночи, ушёл. Вдруг дверь кухни открылась, и к нам ввалился вооруженный пистолетом пьяный пехотный старшина. Без каких-либо приветствий незваный гость уселся на стул и заорал на нас: «Кто вы такие? Что тут делаете?» Ответил Андрей: «Мы бывшие пленные, остановились здесь на ночлег». И тут же старшина, вытащив из кобуры пистолет, «уточнил», кто мы такие: «Вы предатели Родины, изменники! Мы проливали на фронте кровь, а вы отсиживались у немцев, наели себе морды! Вот вернётесь на Родину, там вам завяжут столыпинский галстук, то есть повесят или отправят гнить в Сибирь, а то и дальше – в Магадан». От этих слов стало жутко. Подумалось, неужели всё это правда? Но я сказал себе: «Пусть будет так, всё равно надо вернуться на Родину. Лучше умереть на Родине, чем прозябать на чужбине!»

Однако после этой тирады «гость» смилостивился: «Ну, ладно, ребята, покурите по одной!» И, вытащив из кармана пачку папирос «Беломорканал», угостил каждого. И мы тут же прикурили папиросы от свечи и задымили, а затем старшина поинтересовался: «А есть ли в доме немочки, чтобы с ними побаловаться?» Мы ответили: «Нет». Старшина объяснил нам: «Эти хозяева прячут своих жен и дочерей или нарочно одевают молодых женщин так, чтобы они выглядели толстыми и неаппетитными, а иногда раскрашивают им лица тонкими полосками черной краски, изображая морщины. Ну, ладно, спите!» С этими словами старшина ушёл. Но мы долго не могли заснуть в ту ночь перед Днем Победы.

В хуторе расположилась какая-то воинская часть, и там начали праздновать Победу – кричали и пели, стреляли одиночно и длинными очередями, пускали в небо осветительные ракеты.

Утром мы опять выпросили у хозяина картофель, а пока он варился, я и Женя тщательно обшарили соседний дом, нашли на кухне банку варенья и кусок заплесневелого хлеба, а главное – наткнулись в одном из углов на пару костылей. Саша с радостью опробовал костыли – теперь он мог, хоть и очень медленно, самостоятельно передвигаться с их помощью.