А в следующий день я получил удивительный «сюрприз»: часовой Николай Билк вручил лично мне какую-то газету на четырех полосах, напечатанную еще летом 1943 года латинскими буквами. Но среди этих букв были и такие, над или под которыми находились кавычки, крючки или галочки. Название газеты, к сожалению, я забыл. Но, вероятнее всего, оно было «Tschawasch serschywe». Только с трудом прочитав сначала его, а дальше первые несколько строк текста пониже из-за написания их непривычными латинскими и другими буквами, сообразил, что эта газета опубликована на… родном мне чувашском языке. В переводе на русский язык её название означает «Чувашский край», и оно фактически должно писаться дополненной для чувашей кириллицей «Чаваш сершыве».
Итак, немецкие высшие пропагандисты «додумались» летом 1944 года уже до того, что издали специальную газету даже для такого относительно малочисленного российского народа – чувашей, которую и прислали мне, определив по картотеке военнопленных место моего пребывания. И, наверное, её получили и многие другие мои пленные соплеменники.
Газету специально напечатали не на принятом почти 75 лет назад алфавите И. Я. Яковлева на основе русского – кириллицы. И, оказалось, это сделали по предложению чувашских военнопленных И. Н. Скобелева, А. П. Кадеева, В. С. Изосимова, П. Т. Трофимова и некоторых других. К ним позже присоединился Ф. Д. Паймук (Блинов), который в 1944 году стал выпускать незнакомую общую для чувашей, мордвы, марийцев и удмуртов газету «За национальную свободу». Все перечисленные лица, вероятно, либо были сильно обижены советской властью, либо хотели активным сотрудничеством с немцами спасти или улучшить жизнь в плену. Они же, кроме Паймука, были авторами передовицы и всех антисоветских материалов в упомянутой газеты на чувашском языке.
Очень жалею, что не могу сказать, были ли в конце последней полосы газеты её полагающиеся выходные данные и фамилия редактора. Могло быть так, что я тогда по недомыслию не обратил на них внимания. Запомнил из газеты лишь то, что в ней сразу с первой полосы был напечатан большой отрывок из очень популярной в Чувашии до 1937 года этической и историко-революционной поэмы «Йерген (Фаворит)» одного из классиков чувашской литературы – поэта Шубоссини (Васильева Николая Васильевича), репрессированного и погибшего в 1942 году в заключении и позже реабилитированного.
В передовой статье, а также в других местах газеты, было напечатано, как при советской власти стало очень трудно жить чувашам. Большевистская власть отняла у них землю, попирает их вековые обычаи и культуру, репрессирует интеллигенцию и особенно – учителей и писателей, насаждает везде русский язык в ущерб родному языку и т. д. Поэтому нужно со всем этим покончить, что можно сделать только с помощью немцев. Для этого чувашам-военнопленным, способным носить оружие, следует записываться в легион «Идель-Урал», в рядах которого служат только представители коренных народов, проживающих на территории между Волгой и Уралом, в частности: татары, башкиры, чуваши, мордва, марийцы и удмурты».
И такой легион действительно был создан и в нем, по некоторым сведениям, в первое время, по заданию подпольной группы, находился даже знаменитый татарский поэт Муса Джалиль. Кстати, как я уже упоминал, немцы, сформировали и использовали аналогичные, т. н. восточные воинские формирования также из лиц других народов Советского Союза. Так, были формирования из грузин, армян, кавказских мусульман, туркестанцев, латышей, эстонцев, литовцев и украинцев, особенно западных (в частности, они создали дивизию СС «Галiчина»). Действовали казачьи части. Однако описание всех этих формирований не входит в мою задачу. Отмечу лишь, что в плену мне ни с кем из военнослужащих легиона «Идель-Урал», а тем более с чувашами, встречаться не приходилось.
В это время мой давний знакомый и информатор старший ефрейтор – шлёнзак сообщил мне, что Красная армия освободила от немцев столицу Белоруссии Минск и продолжает успешное наступление.
В июльские дни фельдфебель Хебештрайт потряс нас – не только пленных и солдат охраны лагеря, но и многих взрослых жителей Цшорнау, – тем, что резко изменил свой образ жизни – он завел… любовницу, красивую и пышную 17-летнюю немецкую девушку Эрику. Он поселил её в доме, принадлежащем семье Микклихов, и определил Эрике официальную должность поварихи. Она была обязана готовить еду лично для него и для охраны лагеря, а также заниматься уборкой комнат и караульного помещения.
В результате Сергей Селезнев (Андреас) перестал быть уборщиком и стал ходить со всеми пленными на обычные работы. Одновременно на эти же работы напросился Огиенко, которому давно надоело быть поваром. На кухне остались только два повара: старший – Иван Сорокин (Маленков) и младший – Дмитрий Львов. Но почти каждый день им помогали уборщик казармы старик Симон – Семен Евдошенко и еще кто-либо из товарищей, оставленных в лагере.