Как я был пособием

А если продолжить лингвистический экскурс, то Моисей означает Избавитель, Иисус – Спаситель… Это прямые переводы, поскольку каждое легендарное имя, как правило, оказывается обычным словом. Праотец всех вер – Авраам, в переводе – Праотец. Похоже, в те времена вполне обходились звучными партийными псевдонимами, не злоупотребляя именами собственными. Омар Хайям в прямом переводе с того же древнееврейского – «насмехающийся над жизнью», что замечательно характеризует его вирши. Хотя на малой родине спорного поэта «хайям» означало всего лишь «палаточник». Впрочем, какая разница? Чем больше правд, тем лучше для будущей истины. Будущие историки с удовольствием объяснят нам, кто есть кто и как все было на самом деле – в строгом соответствии с генеральной линией победившей партии победившей страны.

Пока все это лезло пеной из закипевшего мозга, у Селиверста брови совершили побег на лоб, борода встопорщилась, руки растерянно растопырились:

– Откуда?! – Его сарделькообразный палец указал на Гордеевский нож, ярким пятном выделявшийся у меня на поясе. – Наша работа. Моего народа. Возможно, мой предок делал. Отец, дед или прадед. Можно взглянуть?

Подумав, я протянул собеседнику нож ручкой вперед. Мысли схлестнулись и так остались – в клубке догадок и непоняток. Как?!

– Если разобрать рукоятку, найдешь имя мастера, если Афонины – это мои родичи.

Его пальцы легко справились с рукоятью. На внутренней стороне костяной вставки явственно проступило: «Терентьев Ириней».

– С Терентьевки, от соседей. – Селиверст поднял глаза: – Как эта вещь оказалась у тебя?

– Человек отправился на тот свет. Я забрал.

– Какой человек? – напряглись все.

– Наш. Высокопоставленный. Откуда у него – не знаю.

– Не ты ли помог ему… переехать?

– К моему сожалению, да.

Боль была искренней. Это почувствовали.

– Чапа, ты же хороший человек. – Селиверст склонился ко мне ближе, голос понизился: – Нас далеко слышно?

– Прилично.

Мне самому было интересно: долетает ли до наших весь разговор или только отдельные слова.

– Вас мало, это понятно, – шептал Селиверст, – иначе давно бы напали. Вы ждете подкрепление, тянете время. Пытаетесь выведать секреты. Все понимаю. Но и ты пойми и попробуй объяснить своим. Мы собирались всю ночь работать, а теперь еще и поторопимся. Дайте нам немножко времени!

– На что?

– А ты не видишь?

Я видел посреди реки большой деревянный корабль, с которого на лодке перевозили на берег всевозможный упакованный груз. Что я должен был увидеть сверх того?

Селиверст пояснил:

– Понизим вес, сойдем с мели, загрузим все обратно и двинем дальше. Нас предупреждали, что нужно держаться другого берега, но так вышло. Мы не думали, что после гор настолько сильное течение, что снесет в вашу сторону. Раньше ходили левее.

Вон оно что. Всего-то. А мы: пожиратели напали! Паникеры. Идут себе люди мимо, а здесь их сразу на копья. Нехорошо.

– Торгуете? – Я махнул головой на мешки и ящики.

– Каждый зарабатывает как умеет.

– За поворотом реки тоже говорят по-русски?

– Как? А-а, на общем языке? Здесь везде на нем говорят, а ближайшие немцы далеко, мы к ним не ходим. Опасно.

– А здесь не опасно?

– Еще как. Но жить-то надо.

– До больших городов далеко?

Селиверст внимательно посмотрел на меня:

– Прости, Чапа, не отвечу. Сам понимаешь, почему.

– Ничего. Достаточно того, что вы не удивились – значит, знаете, что такое большие города.

Мы помолчали, думая каждый о своем.

– Когда обратно? – поинтересовался я.

– Как получится.

Не хочет говорить. Я бы тоже не стал, при такой репутации народа, к которому меня причисляли. Каиново племя. Надо же.

– Если когда-то… случайно… попадете в наши края, и что-то случится, типа такой ситуации, – махнул я в сторону сидевшего на мели судна, – говорите, что вы друзья Тамары и Чапы. Возможно, это спасет вам жизнь.

– Кто такая Тамара?

– Временная хозяйка этих земель. – Я сделал пальцем большой круг над землей.

– Лучше сразу назовем тебя.

– Не со всеми пройдет. Здесь матриархат.

– Чего?

– Бабы рулят.

– То есть, вы – под ними? – Он громко заржал, запрокинув голову. – Ну, дела! Чего на свете не бывает.

Любопытные бородатые рожи чуть приблизились и тоже заулыбались. Настроение у пришельцев поднималось. Появилось нечто вроде доверия, если такое слово подходит к случаю, когда доверять друг другу смерти подобно.

– Горы долго обходили?

– А у вас большой гарнизон?

– Вопрос снят, – хмыкнул я и указал пальцем на мясо: – Что за зверь?

– Не зверь, обычная козлятина. Хочешь?

– Не принято у нас, – вздохнул я, в очередной раз давясь слюной. Черт бы подрал хорошую видимость. – Ладно, прощай, Селиверст Афонин. Может, еще свидимся. Пойду объяснять матерям-командирам диспозицию. Думаю, поймут, дадут вам время уплыть.

– Прощай Чапа… как тебя?

– Мухин. Э-э… Еленин. Но если спрашивать, думаю, лучше говорить Тамарин.

– Столько всего и сразу? Хе.

– Не сразу. Но одно из них должно сработать.

– Ну, бывай, Чапа Мухин-Еленин-Тамарин. Прости, если что не так.

– Ушкурники! – завопил часовой из лодки.

Глава 2

Люди от костра бросились врассыпную. Селиверст поволок меня с собой.

– Что происходит?

– Речные грабители, люди-волки!