Как я был девочкой

Теперь подключилась и Карина — не давать же малявке единовластно учить ангелов уму-разуму. Оставив лошадей свободно пастись, она придвинулась к нашей расположившейся в тени дерева теплой компашке:

— Папринций — вдовец царыни.

— Это я слышала, — упрямо заявила Тома. — А кто же муж?

Клара попыталась открыть рот, но Карина перебила:

— Супруг царыни официально все еще царевич.

— И когда царыня умирает… — прикрыв глаза, разбиралась Тома в запутанной для нас системе.

— Не когда, а если, — с укором поправила Карина. — Если царыня погибает, царевичей, перешедших в чин папринция, обычно сватают другие царыни и царевны, почему-то оставшиеся без полного комплекта.

— Царевны? — Ей удалось удивить меня. — Зачем?

— Хотя бы для информации о конкурирующем роде, — объяснила Карина. — Еще: среди папринциев часто бывают способные бойцы и игроки. Школа одной царыни, то есть выучка и умения, полученные в одной семье, может сослужить службу другой.

Кларе, надувшейся и обидно поджавшей губки, надоело оставаться в стороне от разговора.

— Если желающих не находится, папринции уходят служить в крепость или остаются у тех же царисс войниками. Или доживают, как говорят, «на пенсионе»: на кормежке при семье, чтоб не болтал языком либо, наоборот, чтоб давал советы. Но только иногда. И только дельные.

Она усмехнулась чему-то. Наверное, из собственной жизни.

Клара прибавила:

— А нашего дядю Люсика оставили при школе после смены хозяйки. Повезло всем — и ему, и нам.

— Это да, — согласилась Карина. — Милослава рассказывала, что прежний распорядитель был лютый зверь.

— Название любопытное, — вдруг сказала Тома с улыбкой.

— Какое? — недоуменно воззрились на нее Карина и Клара.

Я промолчал. Кажется, понял. Мне тоже в «папринции» что только не слышалось: от паприки со шприцом до папы Римского.

— Папринций, — подтвердила Тома мою догадку.

— Что же непонятного, — пожав плечами, Карина вновь поднялась к лошадям. — Папринций — папа принцев.

— Но… — Тома осеклась. — Дети царевичей — царевны и царь-войники. Принцы — мужья царевен, причем принцами становятся только с момента свадьбы. Так?

— Правильно, — подтвердила Карина, одновременно махая нам головой, чтобы вставали, — но большинство царь-войников все же становятся принцами хотя бы благодаря выучке, которую не получишь в других условиях, а еще, пока дети царисс маленькие, мальчиков тоже зовут принцами. Так сложилось.

— Голову сломаешь, — вздохнула Тома.

— В точку, — согласился я.

Встали. Сели. На коней. Начали упражняться. Я делал все вкривь и вкось, поперек и невпопад. Все из-за головы. Кстати, всегда и все именно из-за головы. Но сейчас особенно. Мозгу было неуютно. Среди прочего он что-то услышал, что-то важное, но не мог понять что.

— Как давно умерла царыня Аграфена? — начал я распутывать мысль, устраняя мозговое неудобство.

— В этом году, — сообщила Клара.

— Стоп. Когда же Дарья стала цариссой школы?

— В этом году, — повторила Клара.

— Ничего не понимаю, — признался я. — Аграфена была цариссой или царыней?

Карине оказалось проще вмешаться и объяснить, чем вмешаться и разогнать. Ведь я бы не успокоился.

— Еще год назад Аграфена была цариссой школы, — втолковала она. — Я слышала, что царисса очень болела. Быстро сдала.

— Передала все права дочери, цариссе Марфе, и стала царыней, — дополнила Клара. — А через месяц умерла.

— Где же Марфа? — все еще не разобрался я.

— Да, где? — вкинула Тома.

У нее в голове был такой же разброд.

— С огромным удовольствием сдала школу цариссе Дарье, — выдала Клара.

Нет, впопыхах со всем этим не разобраться. Подождем более удобного случая и более сведущих собеседников. Объяснение принципа работы компьютера с наименования кнопок на клавиатуре до добра не доведет.

— Что будешь делать, если твоя лошадь сломала ключицу? — строго спросила меня Карина, устроив нечто вроде экзамена.

— Ну… — замялся я, — доложу папринцию?

— Именно! Он должен увидеть единственную в мире лошадь с ключицей.

Это у них шутки такие.

— Едут! — вскрикнула Клара.

Пока мы с Томой оглядывались, пытаясь разглядеть что-то сквозь рощу, Карина бросила взор к солнцу, что-то прикинула, и раздалась команда:

— В школу! Занятие закончено.

Мы быстро нагнали первую группу. Сбоку выезжала из леса вторая, когда на дороге уже вовсю пылил огромный по местным меркам отряд цариссы Дарьи. Через минуту выяснилось, что огромность была не кажущейся: вместе с отрядом двигались свиты еще двух царисс. Пропустив растянувшийся караван внутрь ворот, мы въехали следом.

Все население школы высыпало наружу, торжественно проорались приветствия. Дарья дала приказ спешиваться и расселяться. Для большей части царисских свит на поле водружали шатры-палатки. Высший состав отправился в комнаты.

— Встретились у развилки, — поясняли прибывшие войники любопытным ученицам.

Я тоже совал нос везде, где только можно. Пока. Где нельзя — потом суну.

— Что с теми, кто прошел с оружием и без флага? — интересовало группку учениц, к которой незамедлительно прилепился я. — Нашли? Узнали, кто? Выпытали, зачем?

Сзади ко мне прижалась Тома.

— Думаешь — Малик? — прошелестело в ухо.

Я пожал плечами.