Как я был девочкой

— Любой звук. Кашляни, чихни, стукни в стену. Обратись к тому, кто идет, с каким-нибудь вопросом. Поскользнись, если что. Вспомни классическое «Шъёрт побьери».

— Вот еще. Хорошо, подежурю, давай быстрее.

Только я пристроился — снаружи донесся кашель и стал удаляться. Я успел присесть над агрегатом, опустив полы рубахи до пола и стянув перед собой. В уборную влетела скромненькая незаметная ученица по имени Феодора. Худенькая тихоня с цепким взором, она обладала самыми сильными ногами в потоке: в беге ей равных не было. Больше ничем девица не выделялась и, как понимаю, не особенно хотела.

Ошарашено глянув, Феодора удалилась. Значит, тоже не любит компании в таком ответственном деле. Не то что некоторые, которые все остальные.

Томы уже не было, а через пять шагов я обнаружил Феодору, застывшую у окошка с отсутствующим лицом. Она даже забыла, зачем пришла.

— Проблемы? — дружески поинтересовался я.

В ее поднявшемся из неведомых глубин взгляде плескалась боль.

— Плохие известия из дома. Отец Касьян сообщил, что отца Гордея убили.

В моей голове щелкнуло.

— У тебя как фамилия?

— Фамильное имя? Евпраксина. Пишут, что отец Гордей покаран за нарушение закона. Не верю. Не мог он. Просто не мог. Не такой человек. Найду того, кто его довел — с живого кожу сдеру.

Ученица вспомнила, где стоит, кивком поблагодарила за сочувствие и ушла в уборную.

Меня передернуло. Вот как могут аукнуться наши благие намерения и не продуманные на сто лет вперед поступки.

Было еще светло, но учеников почему-то оставили в покое. Дали задание на завтра: сочинить историю о борьбе добра и зла. Сказку, миф, притчу — кто на что горазд. Чего-чего, а этого добра у меня было навалом, не стал даже заморачиваться.

Ух, впервые — свободны. Не так, чтобы совсем: нас попросили оставаться в комнатах до приглашения. Куда-то. Опять тайны.

Накопившаяся усталость, непривычные нагрузки, новые впечатления и ощущения… Я провалился в тягучую дрему. Зарина, как потом выяснилось, умчалась к сестре, поболтать и узнать, в чем дело.

Время шло, мне снились безмятежные сны. Вдруг заштормило. Тормошила Зарина:

— Наша очередь! А она говорит, что пойдет с тобой!

Вскочив и бездумно совершив несколько разновекторных шагов, мой организм снова рухнул на лежак.

— Куда очередь? Кто говорит?

— Она. — Зарина с обидой указала на привалившуюся к косяку Тому. — Сегодня купальный день. Покомнатно. Наша очередь.

Ее руки попытались поднять меня с постели. Тома нервно процедила:

— Зарина, иди с Кариной. Так надо. Мы пойдем следующими.

— А. Ага. Да, — согласился я.

Всем видом выказывая недовольство, Зарина вышла.

— Прости. — Тома присела на край моего лежака, пальцы беспокойно забарабанили. — Я подумала…

До меня дошло.

— Спасибо. Это была бы катастрофа.

Тома застыла, глядя в противоположную стенку, и когда нас позвали, мы все еще так и сидели, не шелохнувшись и не вымолвив ни слова.

В помывочную шли, стараясь не смотреть друг на друга. На входе одна из школьных женщин, чье назначение так и не было нами определено, выдала льняные полотенца и по кусочку самоварного мыла. Возможно, она завхоз?

— Неужели нельзя мыться по необходимости, а не по команде? — хмуро пробурчал я.

— Мойся когда хочешь, — прошептала Тома, — но воду греют один раз в неделю, и тогда, будь добр, отмывайся по-настоящему, независимо от желания.

И вот мы у бочек со специально подогретой водой.

— Ты — туда, — указала мне Тома на правую стену, а сама повернулась налево.

Я понял. Уставившись в эту стену, скинул вещи, залез в огромную бадью, вымылся, вытерся и вновь оделся — ни разу не обернувшись.

Тома еще плескалась. Видимо, соскучилась по приятным водным процедурам. Привычка — вторая натура, ее не выключишь простым желанием или сменой обстоятельств.

— Потрешь спину? — нежданно врезало по мозгам.

— Конечно, — после невозможной паузы все же вылезло из меня.

Пришлось обернуться. Тома сжалась в воде, выставив лишь необходимый фронт работ.

— Прости, — сказала жалобно, — нет двуручных мочалок, а я так привыкла…

Собственно, мочалок не было никаких. Что ж. Мои руки мыльно огладили, потерли, поскребли, снова потерли, а затем омыли теплой водичкой нежную кожу.

— Спасибо.

На языке сидело гадкое «Обращайтесь» и еще более противное «В карман не положишь».

— Не за что, — выдавил я.

Ноги вихрем вынесли из помывочной.

Надувшаяся воздушным шариком соседочка, увидев меня, состроила уничтожающую рожицу. Ее губы поджались, тело обидчиво отвернулось, выставив не менее обиженную кривлявшуюся попку. Дескать, вот тебе, а не общение с замечательным человеком.

Прекрасно, можно раздеться и лечь без мыслей о конспирации. Спокойной всем ночи.

Глава 9

Проснуться заставила естественная причина. За окном — тьма. Руки впрыгнули в рукава, ноги в штанины, босые ноги машинально пошлепали в коридор и дальше до уборной.

Никого. И вдруг:

— Учебная тревога! Форма боевая! Все на стену!