Как я был девочкой

Четверо несли Шурика, еще один приглядывал за Маликом, который при всем желании вряд ли что-то сделал бы со связанными руками. Конец длинной веревки охранник намотал себе на руку. Еще один плелся позади меня и Томы. Двое шли чуточку в стороне, следя за окрестностями. Царевич то вырывался вперед, то отставал, то грациозно гарцевал рядом с нами.

— Сверху! Сюда!

Крик издал бойник левой стороны. Как он разглядел что-то в непробиваемой листве чащи, осталось неизвестным. Наверное, жизнь заставила. Точнее, навязчивое нежелание умереть.

Если бы сверху была опасность, команда, я уверен, последовала бы другая. Дерево, куда указывал сигнальщик, окружили. Трое разошлись спиралями, прочесывая округу, остальные заняли круговую оборону.

Больше никого не обнаружили.

— Спускайтесь! — объявил Гордей.

Их было двое. Парочка в нежном возрасте, но всяко старше нас с Томой. Сначала они сбросили нехитрое имущество — две холщовые котомки, затем спрыгнули сами. Оба в самопальных кожаных сандалиях, девушка — в штанах и жилетке из типичной для здешних мест серой дерюги, парень — в балахоне до колен. Я даже сказал бы, что в сарафане, если бы он не был парнем. И парень, и девушка были светловолосые, светлокожие и какие-то светящиеся изнутри. Так показалось. Наверное, по тому, как они бережно относились друг к другу и как смотрели влюбленными глазами. Со страхом, практически с ужасом от того, что их заметили, и при том — с любовью. Которая выше страха и прочего. Они мне понравились.

Их заключили в кольцо из копий, один из бойников вырвал из рук котомки и грубо выпотрошил. Внутри оказались продукты и дырявое покрывало. Одновременно парня опрокинули наземь, лицом в землю, сарафан сорвали. Вспомнилось: у древних греков такой мешок без рукавов с отверстиями для рук и головы назывался туникой. Вот и здесь без этой простейшей конструкции не обошлось. Где «здесь»? Хороший вопрос. Правильный вопрос. Просто чудесный. Полжизни отдам за ответ.

Нет, столько не отдам. Еще чего, полжизнями разбрасываться. Но что-то отдал бы наверняка. Жаль, что ничего нет, кроме чужого ножика. Ау, люди, кому ножик за раскрытие мировых тайн? Хороший ножик!

Девушка отстранилась от едва не осуществленной «услуги» бойника, она сама приспустила рубаху чуть ниже плеч и отвернулась.

Оба загривка украшали татуировки: три дерева. Бойник, осмотревший их вблизи, согласно склонил голову.

— Наши.

Все оглянулись на царевича.

— Знаете закон? — осведомился он высокомерно, всем видом выражая недовольство разговором с низшими.

Девушка кивнула:

— Крепостные не могут самостоятельно покидать землю, не перейдя в иное сословие.

— Наказание?

— Смерть.

Гордей задумчиво спросил:

— Причина настолько серьезна?

— Его, — девушка указала на парня, — захотела взять в мужья войница Клавдия. Назначили помолвку. А мы любим друг друга!

— Клавдия — хорошая войница, — проговорил царевич, вышагивая по полянке.

Окованные металлом ноги совершали пять шагов в одну сторону, там замирали, потом Гордей медленно разворачивался и столь же не торопясь шел в обратную. После четырех томительных циклов, когда общие нервы уже потрескивали от напряжения, последовало продолжение:

— Клавдия — завидная партия. Ее внимание нужно заслужить. В мужья — вообще дорогого стоит. Вы сделали не тот выбор. Назовитесь.

— Ива, — сообщила девушка. — И Хлыст.

Оба несчастных не смели поднять глаз, отвечали, буровя взглядом сандалии, достойные скорее помойки, чем живых людей. Впрочем, говорила пока только девушка.

— Закон надо исполнять. — Указательный палец царевича выбрал двоих солдат. — Вы, на счет три. Один, два…

— Стойте! — завопила Тома.

По ее щекам текло.

К сожалению, добавить ей было нечего — сила и местный закон на чужой стороне.

— Почему? — едко отозвался царевич.

Здесь он в своем праве. Ему осталось лишь посмеяться над нашими потугами на милосердие и справедливость, как мы их понимали.

— Неужели проблему нельзя решить по-другому? — решил и я попытать счастья. — Хорошие работники не нужны?

— Закон. Напомню: одни по твоей просьбе еще живы. Других не будет.

— Тогда мы отказываемся от вашего гостеприимства. Приятно было познакомиться, до свидания. Мы уходим.

Я взял Тому за руку. Мы вполне серьезно пошагали себе в неизвестность. Лес — большой, редкий, чего не идти докуда дойдем…

— Стойте! — раздалось вслед.

Трюк сработал. Мы остановились.

Чем обрадуют?

— При согласии оставить этих преступников в живых, — сказал Гордей, — вы со своей стороны поклянетесь спокойно проследовать в башню без новых заскоков?

Да чем угодно!

— Клянусь!

— Пусть она тоже скажет, — показал он на Тому.

— Клянусь! — заверила девушка.

— Хорошо, — расплылся царевич в улыбке и воздел руки. — Во исполнение своей части договора я оставляю Иву и Хлыста в живых. Пусть чистоту моих помыслов видит Алла-сокрушительница, справедливая и суровая, да простит Она нас и примет. Клятвы царевича достаточно?

В конце возвышенное обращение по вертикали сменилось на окружавшую его в нашем лице горизонталь.

— Да.

— Отлично. — Гордей повернулся к бойникам. — Связать и оставить. Поторопитесь, мы спешим.