Как я был девочкой

— Кто будет строить для возможной соперницы? Вотчины постоянно меняются, тасуются, как карты в колоде. Царисса с семьей сегодня здесь, завтра там.

— Можете нарисовать карту местности?

— Только то, что знаю, а это мало.

Припасенным для чего-то угольком он принялся чертить прямо по строганной столешнице. Обрисовалась огромная дуга, похожая на улыбку в полный рот.

— Представь огромный круг. Допустим, это царство Верховной царицы. — Уголек скакнул в нижнюю точку дуги-улыбки и обозначил острые зубы. — Внизу горы, где никто не выживает, потому туда не ходят. С трех других сторон, — рука проделала полный неровный круг, выходящий далеко за пределы стола, — постоянно извиваясь, страну опоясывает так называемая Большая вода — непреодолимая широкая река. Предгорья называются кладбищем. Туда по возможности свозят тела убитых и умерших для кровожадного погребения. Внизу в центре — Святой причал. Местным внушили, что от причала душа надежнее попадает к Алле. Поэтому волки… надо ж, уже забыл слово собаки… там развелись в чудовищном количестве.

— Их не могут перебить?

— Не нужно. Волки — санитары земли. Не как у нас, а в социальном плане. Нападают на беглых, оттого одиночные беглецы практически не встречаются. Не нужно содержать большой штат поимщиков. При такой социальной роли кто же их перебьет? К тому же — шкуры, мех. Если волки размножаются сверх разумного, их в меру уничтожают.

— А чем питаются?

Дядя Люсик посерьезнел.

— Трупами. И не только. В общем, людьми.

Я закусил губу: он ведь только что отвечал на мой вопрос о казнях. Не завидна судьба «отпущенного».

— А животными? Охотятся же на лесных зверей наши волки?

— Каких животных ты здесь встречал?

— Диких? Хм. Никаких, — признал я. — Только одичавших волкодавов и верховых лошадей, которых прибывший с нами друг почему-то отказался принимать за лошадей.

— Потому что эти лошади местные. Других животных могли просто уничтожить за века охоты на ограниченном пространстве. А собаки могли попасть через портал с самолетом, вертолетом или парашютом вместе с людьми.

— Но охота? Я слышал от Милославы при встрече с Гордеем…

Дядя Люсик горестно вздохнул:

— Да, здесь охотятся. На беглых. Или на незначительных преступников, которым дается шанс.

— Не понял. — Моего воображения не хватило для осознания ситуации.

— Их отпускают, а через час-два начинается погоня. Как правило, находят и казнят. Если не найдут — свое берут волки.

— А если случится чудо, беглец находит пристанище у рыкцарей?

Дядя Люсик кивнул.

— Тогда вопрос, аналогичный тому, что про волков. Почему войска царисс не объединятся с царскими и не покончат с разбойничьими гнездами рыкцарей раз и навсегда?

— Почему в нашем мире много веков ловят преступников, громят их целыми бандами и организациями, а меньше не становится? Рыкцари — тоже отдушина для тех, кто не влился в устоявшуюся систему. Они нервируют царисс и позволяют царице вводить на любую территорию свои гарнизоны. Когда гарнизоны уходят, цариссы даже возмущаются.

Его взгляд вернулся к начатой карте, рука принялась рисовать дальше:

— Вверх от причала — Западный лес, ныне вотчина Евпраксии. Влево, вплоть до реки — земли Варфоломеи. Вправо — Конные пастбища, где начальствует Евстигнея. Еще правее Восточная граница, и река завершает изгиб, уходя в неизвестность.

— Где в этом всем школа и крепость?

— Школа с Грибными рощами прямо над Западным лесом.

Малик, обретающийся у Кудеяра Лесного, именно там, в лесах Евпраксии. Недалеко. Если по карте. Впрочем, по глобусу рулеткой и до Австралии недалеко. К тому же, замечание Варвары, что Кудеяром занялись царберы, напрягало.

— Крепость далеко? — задался я новым вопросом.

— Не очень. Вправо от школы через земли Пятнадцати холмов, или сверху через Алую рощу цариссы Натальи.

Вспомнилось, что Глафира звалась Натальиной.

— Почему алая? — я постарался отрешиться от страшных картинок. — Деревья особые?

Дядя Люсик покачал головой из стороны в сторону:

— Когда-то отгрохотала великая битва. Цвет крови.

И здесь кровь. Везде. Кровожадный мир с людоедскими законами. Ох, доберусь…

— Сколько всего башен в стране?

— Двадцать четыре, — четко ответил дядя Люсик. — Бывает, некоторые простаивают пустыми, но недолго. Система не терпит пустоты.

Теперь я мог хотя бы примерно представить конечные размеры карты, которую мы начали составлять.

За окном неизмеримо выросли шум и гвалт. Высокие гости выходили к столам. Дарья громко обсуждала что-то с Аркадией совсем недалеко от нашей встречи тайных земных засланцев.

— Дарья — она кто? Почему так много знает о нашей Земле?

В ответ — пожатие плеч и задумчивое предположение:

— Просто рачительная хозяйка, которая не упустит своего. Стараюсь пересекаться как можно реже. Цариссу Дарью моя работа устраивает, большего мне не надо. Для нее моя персона — тоже удачная шестеренка в слаженном механизме. Не усложняй простого, не множь сущности — правило, которого никто не отменял. Применяй, и будет тебе счастье.

Я долго формулировал следующий вопрос. Вряд ли ответит, но почему не попробовать.

— Этот мир… наше прошлое, наше будущее или нечто другое?

— Честно — не знаю.