Как ГМО спасает планету и почему люди этому мешают

Но навсегда ли принимается гипотеза? Конечно же нет. Мы доверяем данной принятой гипотезе ровно до того момента, пока не появится эксперимент, в котором она не работает. А с накоплением большого количества экспериментальных данных гипотеза имеет шансы стать теорией – системой (или частью системы) фундаментальных знаний. Так, гипотеза о том, что Земля – шар, с появлением огромного количества подтверждающих данных превратилась в фундаментальное знание, которому уже не требуются дополнительные доказательства. Точно так же гипотеза Чарльза Дарвина (а параллельно Альфреда Уоллеса) о происхождении видов путем естественного отбора спустя века скрупулезных научных проверок превратилась в теорию эволюции.

Столетия применения научного подхода к познанию мира показали: редко случается так, что проверенная во множестве экспериментов и признанная хоть ненадолго рабочей гипотеза вдруг будет отвергнута полностью. Чаще происходит так, что она получает уточнение, расширение или из нее выделяют частные случаи. Так, еще ученые древности определили форму Земли как шар, а века спустя уже другие ученые уточнили ее форму до эллипсоида. Из гипотезы Менделя о наличии неких наследственных факторов, которые передаются от родителей потомству, мы пришли к открытию генов и структуры ДНК. Так оказалось, что Мендель был прав, даже ничего не зная о материальной основе своих наследственных факторов. Десятки лет и тысячи экспериментов понадобились ученым, чтобы гипотеза о передаче наследственной информации через некое содержимое клетки превратилась в стройную теорию о ДНК, а затем стала фундаментальным знанием.

Новые знания, как кирпичи при строительстве, ложатся одно на другое. Но ни одна стена ни одного здания не простоит долго без прочного фундамента. И ни одна стена не станет частью надежного дома, если каменщик будет небрежно швырять кирпичи в сторону стены в надежде, что хоть один из них да упадет правильно на предыдущий ряд.

Но именно это и происходит, когда ученый отступает от проверенного веками научного подхода и старается «кидаться кирпичами наугад», надеясь, что хоть какая-то из его гипотез подтвердится. И именно это произошло с героем нашей первой истории. Истории, которая на долгие годы отправила коту под хвост репутацию ГМО.

Глава 2. ГМО как лучшая реклама

Наверняка вам, как и мне в мои далекие от мира биологии времена, приходила в голову мысль: если эти ГМО так безопасны, как твердят нам ученые, то откуда же вообще взялся страх перед ними? Этим мыслям усердно подпевает известная народная мудрость: дыма без огня не бывает. Но откуда пошел дым? Быть может, кто-то совершил умышленный поджог?

Если кому-то из читателей этой книги довелось побывать в США или Великобритании в середине 1990-х годов, то в супермаркетах он мог встретить ряды банок томатного пюре с яркой надписью на упаковке «сделано из генетически модифицированных томатов». Факт генетической модификации не просто не скрывали, им гордились, вокруг него строили рекламные кампании. Торжество науки во благо потребителя! Этой истории во всех красках посвящена глава 5.3. «Что не так с искусственным отбором. Поломанные помидоры и путешествия во времени». А здесь мы поговорим о причинах, изменивших общественное мнение о ГМО.

2.1. В начале было слово И слово то было «соответствие»

Эта книга начиналась с рассказа о системах принятия решения в условиях неопределенности. Мы обсудили, что система быстрого принятия решений (система 1), более эволюционно древняя система, неоднократно спасала жизни нашим предкам, да и нам самим. Представить медведя в на миг промелькнувшей тени и, не задумываясь, спрятаться в глубине укрытия – выигрышная стратегия (но только на короткой дистанции – всю жизнь в укрытии не просидишь, придется все-таки отправляться на встречу с неизвестностью и мамонтами, когда забурлит в желудке). В комплекте с этой системой нам достался и страх всего нового. Еще в 1970-х, с первыми шагами в технологии рекомбинантных ДНК, пришли и первые негативные реакции общества. Ученые и общество вступили в активную дискуссию. Вот пример страхов, что оказались на повестке дня в то время: если мы встроим в бактерию ген, вызывающий рак, вдруг она ускользнет из лаборатории и этот ген подхватят и другие бактерии? Поль Берг, тот самый отец технологии рекомбинантных ДНК, о котором мы говорили ранее, стал председателем комитета, разрабатывающего нормативы и регламенты для будущих исследований. Введенные комитетом в результате ограничения оказались даже слишком суровы и через некоторое время были смягчены – накопившиеся данные экспериментов показывали, что многие из учитываемых в начале возможных сценариев не могли реализоваться на практике[260]. Так, принятые в качестве быстрой меры решения, продиктованные во многом системой 1, со временем уступили место решениям, разработанным с учетом детальной оценки рисков, – то есть при помощи системы 2.