#Как это было у меня. 90-е

– Тогда в Америке еще не существовало общей денежной единицы, компании вели между собой в основном товарный обмен. У каждого штата был свой банк и своя собственная валюта – эти деньги называли банкнотами. Помните, Джерри? – спросил я.

– Yes, yes, – отвечал он, еще не очень понимая, к чему я клоню.

– И именно эти банкноты различных банков штатов Америки и обеспечивали тогда расчеты на территориях, где был в основном бартер!

– Yes, yes! – кивал председатель Федерального резервного банка Нью-Йорка и широко улыбался.

– А в заключение я хотел бы сказать, что в прямом переводе на русский язык слово «банкнота» – bank note – означает банковский вексель. Тогда, в XIX веке, все штаты Америки вели свои расчеты банковскими векселями!

– Yes, yes! – с улыбкой продолжал кивать Корриган, а Сосковец смотрел то на него, то на меня.

– Так вот, – закончил я, – наша российская экономика сейчас примерно в том же состоянии, в каком американская была в XIX веке. У нас везде бартер, сплошные товарные зачеты, и потому мы начали выпускать банковские векселя, чтобы их использовали в расчетах! И наша вексельная программа очень быстро и успешно развивается.

Джерри уже внимательно смотрел на меня.

В их тогдашних американских лекциях нам ничего такого не рассказывали. Небольшой исторический экскурс в XIX век был дан нам лишь для расширения кругозора – не думаю, что эти страницы Джерри писал сам, скорее, он взял их из какого-нибудь учебника.

Но Джеральд Корриган был ведущим американским банкиром, одним из руководителей ФРС США[19], и потому сразу уловил: то, что мы делаем, – правильно сейчас для России в ее разбитом и расхристанном состоянии.

И он тут же начал меня хвалить, давая знать Сосковцу: мол, смотри, каких я орлов для вас воспитал! Он все более возбужденно улыбался и в какой-то момент поинтересовался:

– А что думает на этот счет правительство России?

Сосковец внимательно следил за разговором и тут же по-деловому спросил меня:

– Что может сделать правительство? Чем помочь?

Я тут же сказал, что один проект мы с Минфином уже обсуждаем. Я имел в виду наше предложение кредитовать правительство РФ векселями Тверьуниверсалбанка, чтобы оно могло платить ими по разным бюджетным программам.

– И с кем вы разговариваете в Минфине? – тут же спросил Сосковец.

– С Казьминым, – ответил я. Андрей Казьмин тогда был заместителем министра финансов.

И тут Сосковец по-барски подозвал своего помощника и сказал:

– Позвоните Казьмину, пусть прямо сейчас сюда приезжает!

Я не очень в это поверил, но уже через десять минут к нам за стол сел запыхавшийся Андрей Казьмин (благо Ильинка совсем рядом). Сосковец попросил меня повторить мое предложение.

Казьмин был тогда для меня недосягаемым чиновником, я который месяц пытался попасть к нему на прием – а тут его вызвали из Минфина как мальчика, чтобы он выслушал от меня, что ему нужно делать!

Когда я закончил, Казьмин подтвердил, что такой проект действительно прорабатывается с рядом банков, осталось только согласовать кое-какие бумаги.

Сосковец кивнул и попросил, чтобы в Минфине ускорились и не тянули с этим проектом. Затем он познакомил Казьмина с Корриганом и сказал: «Вот, даже председатель Федерального резервного банка Нью-Йорка поддерживает эту программу, а вы там устроили какую-то волокиту с бумажками».

P.S.

Так началась отдельная большая программа кредитования Министерства финансов банковскими векселями в обмен на КО (казначейские обязательства Минфина России). Кредитовали Минфин тогда уже не только мы, но и ряд других крупнейших банков: «Менатеп», Инкомбанк, «Российский кредит», Онэксимбанк.

Эта программа стала знаковой. Оказаться причастным к ней, войти в пул тех банков, которые дают кредит Минфину, было тогда лестно, почетно и очень выгодно. Для всех нас, банкиров, эта операция не содержала абсолютно никаких рисков – и к тому же была очень выгодная.

Через год Сосковца уволили. Он поймал за руку людей, выносивших из Белого дома коробку из-под ксерокса с полумиллионом долларов, предназначенных для предвыборной кампании Ельцина. Тот ему этого не простил.

Казьмин покинул Минфин и стал президентом Сбербанка России.

А Джеральд Корриган возглавил Goldman Sachs[20].