Как Ельцин стал президентом

«Силаев? Ну, что ж, Силаев так Силаев!» — уже после разговора с Бочаровым сказал Ельцин. Борис Николаевич хорошо знал Силаева. В прошлом — министр авиационной промышленности, затем возглавлял комитет ВС России по машиностроению. Выяснилось также, что у Силаева не сложились отношения с Рыжковым, который не принимал идеи и предложения Силаева по машиностроительной промышленности. Рыжков не любил Ивана Степановича, и в этом был его (Силаева) «плюс», Рыжков не помогал ему и постоянно отдалял от себя.

Вот так, совершенно экспромтом появилась мысль «ставить» на Силаева — человека из «тени», на которого не точат зубы ни коммунисты, ни демократы. Он был нейтрален для всех, а судя по характеристике, он представлялся тем человеком, с которым Председатель ВС готов сотрудничать. Во всяком случае, хотя бы в переходный период. И точно угадал Борис Николаевич — Силаев оказался именно тем руководителем, который придал дополнительный динамизм деятельности демократов. У Бочарова бы на это не хватило бы ни такта, ни опыта, ни смелости…

Силаев встретился с Ельциным и, после недолгой беседы, под всеми условиями Бориса Николаевича «подписался». То есть под теми условиями, которые в общем определяли будущую радикальную реформу России.

Академик Юрий Рыжов действительно снял свою кандидатуру в пользу Бочарова, который со своей программной речью выступил как демократ. И хотя читал по бумажке, выступление было весьма эмоциональным. Стоял на трибуне, словно национальный герой, готовый свернуть горы. Вот, мол, пройдет месяц-два — и все будет блестяще. Все депутаты, уже знали, что его программа заимствована у Явлинского, и потому в устах докладчика звучала неубедительно..

Силаев, наоборот, выступил скромно, предупредив зал, что подготовиться как следует не успел. Говорил без «шпаргалки», доходчиво изложил основные направления своей концепции. Не знаю, на какой процент он убедил депутатов. Началось голосование. Ельцин, конечно, рисковал: если Бочаров наберет больше голосов, то именно его придется назначать премьер-министром. Но в первом туре никто не победил — Силаеву не хватило одного голоса. Бочаров же проигрывал 20 с лишним «мандатов».

Борис Николаевич попросил меня пригласить обоих претендентов к нему в кабинет. Первым пошел Бочаров. И Ельцин изложил ему свою точку зрения: «Ну, Михаил Александрович, теперь вы видите, что ваша кандидатура не проходит. Ив этой ситуации я вынужден назвать имя Силаева…» Бочаров в знак согласия кивал головой, он вышел от Председателя очень расстроенный.

И когда Ельцин порекомендовал съезду проголосовать за Силаева, выступил космонавт Севастьянов (который всегда голосовал против предложений демократов) и очень решительно поддержал кандидатуру Ивана Степановича. Это, мол, тот человек, который «нам нужен». Он еще не знал, что Силаев идет с одобрения Ельцина, и потому «промахнулся». Но как бы там ни было, после выступления Севастьянова почти все партократы и военные проголосовали за Силаева. И как бы в утешение Бочарову, Борис Николаевич предложил его кандидатуру на место председателя Высшего экономического совета при российском парламенте. Многие крупные ученые-экономисты были, конечно, разочарованы таким назначением, хотя делалось это с согласия Президиума ВС России. «Бочаров? — удивился один ученый муж. — Директор кирпичного завода, в экономике личность малоизвестная, и какой уважающий себя ученый-экономист пойдет в его подчинение?» И это действительно оказалось ошибочным назначением, Бочаров со своей работой в новой должности не справился. Правда, в процессе работы он пытался заигрывать с военно-промышленным комплексом, хотел привлечь его мощный потенциал. У него были неплохие отношения с генералом Родионовым, печально известным по тбилисским событиям (апрель 1989 г.), и многими членами «номенклатурной промышленности». Был случай, когда ко мне однажды пришли представители промышленников и сказали, что они скоро «поставят Бочарова к стенке» за его безделье. И поскольку его на эту должность назначали по инициативе Бориса Николаевича, то все упреки в адрес Михаила Александровича рикошетом били по Ельцину.

Однажды я пришел к Бочарову и прямо заявил ему, что среди народных депутатов зреет недовольство его бесплодной работой. Он ответил, что все это, мол, ерунда и что «нам осталось жить максимум до марта… «Нас сметут», — сказал он в заключение нашего разговора. Говорил он это в декабре 1990 года. И как в воду глядел, только не в марте, а в августе нас пытались «смести» путчисты. Впрочем, именно его тесные связи с ВПК, позволяли ему прогнозировать дату государственного переворота.

Затем Бочаров по собственному желанию подал в отставку, так и не привнеся в развитие российской экономики новых концепций.

Недавно Жириновский сделал одно интересное заявление. Когда, мол, он станет Президентом СССР (наверное, отреставрированного?), то премьер-министром нового правительства он обязательно назначит Бочарова…

Прощай, КПСС!