Как Ельцин стал президентом

Мы отправились в отель — вечером предстояло выступление по барселонскому телевидению, ради чего, собственно, мы и приехали в Барселону. Однако к вечеру Борису Николаевичу стало совсем плохо, и тот же врач, что делал укол, предложил ему лечь в госпиталь. В принципе Ельцину крупно повезло: госпиталь всего месяц назад был сдан в эксплуатацию и находился поблизости от гостиницы. Это кооперативное медицинское учреждение, построенное на средства пайщиков, оснащенное самой современной аппаратурой. Но главное, в этом госпитале работает профессор Жозеф Льевет- один из ведущих нейрохирургов мира.

В гостинице собрался консилиум, который и подтвердил прежний диагноз: застарелая грыжа изменила форму и защемила нерв. Одна нога была почти парализована. Нужно срочно решать — оперировать или нет. Сначала Борис Николаевич наотрез от «ножа» отказался, поскольку знал, что это за операция. Ведь при неудачном ее исходе можно на всю жизнь остаться парализованным. У нас в Союзе после таких операций люди проводят по полгода в больнице на строгом постельном режиме. Случись подобное — прощайте, выборы, прощай, работа, борьба…

Я не знаю, чем бы все это кончилось, если бы не переводчица Галина Гонсалес: она сидела у него в палате, ухаживала за ним, плакала и все уговаривала согласиться на операцию.

Главным ее доводом было то, что «так хорошо, как в Барселоне, нигде вам операцию не сделают». А профессор Льевет действительно готов был оперировать и заверил нас, что все кончится хорошо. И что буквально через 3–4 дня Борис Николаевич сможет стать на ноги. И тем не менее, нас с Ярошенко попросили дать расписку, что мы не против хирургического вмешательства. Мы, естественно, согласились, предварительно поставив в известность самого Ельцина. Нам сказали, что оперировать его будут немедленно.

В 11 вечера его увезли из палаты № 326 в операционную. Ярошенко поехал на ТВ, чтобы выступить вместо Бориса Николаевича. Мы же с Галиной Гонсалес «болели» у дверей операционной. Вскоре к нам присоединился Ярошенко, возвратившийся с ТВ. К этому времени операция уже закончилась, и Бориса Николаевича положили в реанимационное отделение. Ночью я позвонил Наине Иосифовне и сказал ей, чтобы она не волновалась, поскольку операция прошла успешно и оснований для волнений нет. (По советскому телевидению показали профессора Льевета, который перед телекамерами держал на ладони раздробленный позвонковый диск, извлеченный из позвоночника Б.Н. Ельцина.)

1 мая 1990 года Бориса Николаевича перевели в обычную палату, куда мы всей группой и завалились, чтобы его проведать, поддержать. Настроение у всех отличное, хотя полной уверенности в положительном исходе операции не было. Но все же — операция прошла без осложнений, и это обнадеживало. Огромные букеты цветов прислал и хозяин нашего отеля, и мэр Барселоны.

Профессор Льевет очень напоминал доктора Айболита — исключительно добрый и внимательный человек. На все наши вопросы он твердо заявил: «Господин Ельцин скоро сам встанет на ноги и начнет ходить». Когда мы пришли к нему в палату, он был весел и слушал по радиоприемнику музыку. Однако, оберегая его покой, нас вскоре выпроводили из палаты, и мы отправились в район старой Барселоны с ее средневековыми улочками, домами и старинным собором.

Вечером Бориса Николаевича посетил президент Каталонии и в шутливой форме выразил удовлетворение, что именно в его провинции оказана медицинская помощь столь знаменитому человеку. Вечером мы снова навестили нашего больного.

Утром 2 мая нам довелось оказаться свидетелями триумфа испанской нейрохирургии. Ельцин, по требованию врача, должен был сам… встать с кровати. И, вопреки нашим страхам, он самостоятельно поднялся на ноги и… сделал первый шаг. Начал с правой ноги. И этого шага было достаточно, чтобы он сграбастал в охапку своего спасителя Льевета и расцеловал его. А еще до операции в госпитале сшили специальный кожаный корсет, который ему и надели.

Наступил кульминационный момент: доктор приказал Борису Николаевичу бросить костыли.

Ельцин очень волновался, боялся упасть, но, видимо, соблазн удостовериться, что операция прошла успешно, заставил его отбросить в сторону костыли и сделать два шага. Нас охватило восхищение врачом и его пациентом. «Достаточно, — сказал Льевет, — кажется, все идет нормально». И велел идти Борису Николаевичу отдыхать.

Позже до нас дошли воистину сенсационные сообщения о первомайской демонстрации в Москве. Впервые за 73 года празднования с трибуны Мавзолея ушел глава государства — под свист и улюлюканье демонстрантов. Испанские газеты это событие обсуждали очень бурно, в связи с чем буквально засыпали нас вопросами. Б. Н. Ельцина это сообщение мало удивило.