Как две капли крови

У командира роты подобные сотрясения несколько раз уже случались. Он пережил их и надеялся, что все обойдется и на сей раз. Боль в спине беспокоила Ибрагима Владимировича гораздо больше. Человек, конечно, живет и с травмированным позвоночником, но службе такая беда в состоянии сильно помешать. На восстановление могут уйти годы, наверстать которые будет сложно, если вообще возможно.

С травмой позвоночника Крушинину придется исключить, например, парашютную подготовку, без чего не бывает офицера военной разведки. Многие силовые упражнения он тоже вынужден будет оставить в стороне. Конечно же ему придется забыть и о скалодроме.

Но все это реально только тогда, когда сам позвоночник серьезно поврежден. А старший лейтенант Крушинин все же надеялся, что бронежилет выдержал удар. Вся тяжесть взрывной волны распространилась по его поверхности. Этот отрадный факт позволил принять сам удар мышцам спины, а они обычно бывают сильными.

Ибрагим Владимирович едва заметно, буквально на ничтожную долю секунды разомкнул веки и не сразу понял, где он находится. Командир разведывательной роты лежал на ватном одеяле, постеленном на каких-то досках, уложенных на дощатые ящики. Голова его покоилась на одной из двух жестких подушек. Сами эти ящики стояли в относительно небольшом гроте, выход из которого был занавешен другим одеялом, не таким толстым, но, кажется, более плотным.

Легкий поворот головы, к счастью, не вызвал в полушариях мозга колокольный звон и позволил Крушинину рассмотреть грот. Между старшим лейтенантом и выходом из грота располагались еще две невысокие стопки ящиков, на которых лежали несколько досок. На них была постелена простыня с поперечными цветочными полосами. Все эти ящики, доски и простыня образовывали стол, за которым сидел какой-то седой, но еще крепкий, коротко стриженный человек.

На столе стоял фонарь, называемый обычно «летучей мышью», хотя он и не имел никакого отношения к спецназу военной разведки. Скорее всего, фонарь этот являлся не керосиновым, поскольку свет был ярким и неестественно белым, а светодиодным, работающим от заряжаемых аккумуляторов. Крушинин видел такие в продаже. Эти самые фонари отличаются тем, что распространяют свет не по отражателю луча, а во все стороны равномерно.

Причудливо искривленная спина человека, сидевшего за столом, показалась Ибрагиму Владимировичу знакомой, но только отдаленно. Это был, как не трудно было догадаться по подслушанному разговору, сам эмир Ибрагим аз-Захари. Рассматривал он не что-нибудь, а планшетник командира роты. Там же, рядом, лежал и его шлем с системой связи, но он был отключен от КРУСа «Стрелец». Это значило, что подслушать разговоры, происходящие сейчас, в роте эмир возможности не имел. Позади шлема всю ширину ствола перекрывал автомат Крушинина с оптическим прицелом и с глушителем. За ним лежали его же пистолет в кобуре и нож «Шмель» в ножнах.

Будь у старшего лейтенанта при себе оружие, он непременно убил бы эмира, несмотря на свою гордость тем, что никогда не стрелял в спину даже противнику. Но в данном конкретном случае речь уже шла о жизнях подчиненных старшего лейтенанта. А он привык охранять их больше, чем собственную жизнь и даже офицерскую честь.

Все это Ибрагим Владимирович успел рассмотреть за короткую долю секунды, на которую и размыкал веки. Он словно бы сфотографировал взглядом окружающее, а потом воспроизвел это все в памяти, несмотря на сильную головную боль.

Как только командир роты начал думать, боль в голове отступила куда-то на задний план. Вместе с ней стихла и боль в спине. Зато она появилась в ногах и руках.

Ибрагим Владимирович ощупал свои бедра и понял, что они перевязаны. Но его рукам что-то мешало ощупывать ноги. Старший лейтенант напрягся и понял, что на них, прямо на форменную куртку, тоже наложены тугие бинтовые повязки. Однако руки, к счастью, не были стянуты одна с другой.

Похоже было на то, что командира роты спецназа не только ударила взрывная волна. До него долетели и несколько осколков. Бронежилет выдержал удары в спину. Но руки и ноги он не прикрывал, и им, похоже, здорово досталось.

От его движений затрещали ящики под одеялом.

Это заставило эмира встать из-за стола, обернуться и подойти к нему.

— Как ты себя чувствуешь, брат? — спросил аз-Захари с неприкрытым сочувствием.

— Ты мне не брат. Ты мне враг! — твердо прозвучало в ответ.

— Нет. Я не враг тебе. Я твой старший брат Темирхан Асланович Ниязов. Я давно и долго тебя разыскивал, но никогда не думал, что наша встреча будет вот такой.

Глава 13

Ибрагим Владимирович готов был пулю получить в ответ на свои слова, хотел, чтобы все кончилось раз и навсегда, желал избежать мучений и пыток. Он встретил бы эту пулю достойно, с открытыми глазами, но никак не собирался услышать неожиданную фразу эмира.

Крушинин сразу вспомнил спину, которую только что наблюдал. У брата Темирхана еще в детстве был ярко выраженный сколиоз. Его и в школе, и дома ругали за манеру сидеть за партой. Но сейчас, видимо, делать это было уже некому, и сколиоз развился сильно.