Читаем Как дневник. Рассказы учительницы полностью

Как дневник. Рассказы учительницы

Имя Марины Аромштам на обложке — залог правильного воспитания взрослых. Каждая ее книга — это ниточка, соединяющая мир ребенка и мир взрослого. Как говорить, как учить, как объяснить, как исправить и еще целый миллион «как»…Здесь нет готовых рецептов, здесь есть просто жизнь одного человека, для которого педагогика — это не пустой звук и не сухие учебники.Ее дети — самые обычные, они живут в соседних квартирах, соседних домах. Кто-то из неполной семьи, у кого-то, наоборот, все хорошо (но даже за это бывает стыдно), кто-то хвастается без меры, кто-то перебивает и лезет вперед, кто-то ворует кошелек у учителя и божится, что этого не делал, а кто-то пытается его уличить. В общем, самые обычные дети, которые вытащили счастливый билет, и им достался чуткий и понимающий наставник.Им довелось встретиться в детском саду, пережить все детские передряги вместе, они, конечно же, не смогли расстаться и в первый класс проследовали, дружно взявшись за руки. Они нашли клад с ключами от школы, открыли невидимые двери на пути первоклассников. Начальные классы пролетели как один миг, яркий отблеск которого навсегда сохранится в сердце. За плечами осталось многое: и невероятные приключения в Танаисе, и самые важные разговоры в кругу на ковре, и чьи-то поражения, по-братски разделенные на всех. А что впереди? Средние и старшие классы: натягиваем веревочку и выпрыгиваем в жизнь!

Марина Семеновна Аромштам

Педагогика, воспитание детей, литература для родителей18+

<a l:href="http://librs.net">Librs.net</a>Librs.net<empty-line></empty-line>

Посвящается учителям 90-х

<empty-line></empty-line>

Я перебираю гречку.

Кто-то известный написал: меня воспитывала полоска света под дверью отцовского кабинета. Мол, не могу сказать, что отец со мной как-то играл или читал мне книжки, но он очень много работал. Сидел, запершись, в своем кабинете и работал. И об этом его неустанном труде ради светлого будущего я знал по полоске света.

А я перебираю гречку.

Вообще-то мне нужно срочно, к завтрашнему утру написать статью, а я тут гречку перебираю — чтобы кашу сварить. Выковыриваю из гречневой кучки некрасивые черненькие крупинки и думаю с тихой завистью: «За кого-то полоска света воспитанием занималась. А они в это время писали. Может, за них и кашу кто-то варил? И гречку перебирал?»

Можно усмотреть в моих праздных вопросах феминистский выпад. Некий намек на бунт. Но, по-моему, это не феминизм, а понятное и простое требование справедливости.

Я как-то вернулась из командировки и рассказала знакомому психологу про один детский дом. Там все устроено по модели семьи, и между педагогом-мужчиной и педагогом-женщиной жестко распределены ролевые функции. У одного — мужские обязанности, или «отцовские», у другого — женские, «материнские». Знакомому психологу история про детский дом очень понравилась. Но он не преминул заметить: давненько ему не встречались женщины, которые успешно справляются с женскими ролевыми функциями. То есть не прямо так сказал, а намекнул: мол, никто из его знакомых женщин-психологов (а также писателей и журналистов) не вышивает крестиком и не вяжет крючком салфетки. А вот он, хотя и психолог, с неисправной сантехникой вполне справляется. И значит, у него с ролевыми функциями все нормально.

Я тоже крестиком не вышиваю, не говоря о крючках. Ну, а гречку эту куда записать прикажете?

И ведь гречка эта все равно подгорит на втором абзаце. Когда запах напомнит про ролевые функции, у тебя из души так и вырвется: «Ё-мое! Я пишущий человек или тварь дрожащая?»

Зато потом, когда и каша, и статья каким-то немыслимым образом одновременно «сварятся», ты подумаешь почти триумфально: «Ха! Функции! Да пусть они так попробуют: статью — вместе с гречкой!»

Или в школе работать — учителем-женщиной, без всяких полосок света, которые вместо тебя сделают что-то полезное.

Перейти на страницу: