Как девица викинга любила

Когда Мила услыхала про этот рогатый шлем, её первым желанием было отказаться от встречи. А вторым — попросить Макса надеть что-нибудь другое. Её жутко бесило уже само наличие викинга на толстовке. И, как историка, её коробил тот факт, что изображённый на голове викинга шлем — рогатый. Дурь же несусветная, викинги рогатых шлемов не носили.

Но Максим вывез эту толстовку из туристической поездки в Швецию. И хотя данное изделие, как и весь шведский туристический мерч, было изготовлено в Поднебесной, Анин брат, по всей вероятности, очень этой толстовкой гордился.

Когда Мила вошла в сверкающий светодиодными огнями зал кафе, парня в джемпере с рогатым скандинавом там не наблюдалось. Миленькая девушка-администратор с голубыми прядями в иссиня-черных волосах проводила ее к угловому столику. Мила заказала кофе и от нечего делать стала разглядывать своё отражение в зеркале, висящем на стене напротив.

Минут через пять в кафе стремительно ворвался юноша с предельно аккуратной стрижкой, одетый в злополучную рогатую фуфайку. Торжественно сжимая в правой руке одинокую розу цвета фуксии, заботливо упакованную в целлофановую обёртку и перевязанную ленточкой того же ядовитого оттенка, он нервно оглядел зал в поисках девушки, которую пригласил на свидание.

Аня, описывая рост брата как «средний», сильно ему польстила. В лучшем случае, он был на полсантиметра выше Милы. Его лицо с исключительно правильными чертами, тем не менее, сложно было назвать симпатичным из-за намертво прилипшего к нему выражения откровенного самолюбования.

Парень увидел Милу и расплылся в улыбке, обнажившей мелкие беленькие зубы в брекетах. Он элегантно плюхнулся за стол и воткнул розу в длинную узкую вазочку, оперативно принесенную вместе с меню симпатичной официанткой с изумрудно-зелеными локонами. А затем вежливо подвинул в сторону Милы меню и барную карту. Сразу после этого молодой человек открыл рот и с этого момента закрывал его только во время пережёвывания пищи.

За какой-то час Мила узнала полную биографию Макса во всех подробностях. В частности, что до пятого класса он страдал энурезом, что в 14 лет болел корью, а в 16 — ветрянкой, причём в очень тяжелой форме с госпитализацией. Миле за эти 60 минут удалось разве что назвать своё имя и добавить, что раньше она работала в «Чудесном мире». Следующие полчаса девушка ждала, когда же, наконец, можно будет махнуть этому парню ручкой.

Стараясь не зевнуть во весь рот, чтобы не заснуть, Мила собралась подмигнуть своему отражению в зеркале напротив, как вдруг зевать ей совершенно расхотелось. Зеркальная амальгама с документальной точностью демонстрировала ей отражение Игоря, который вошёл в зал и с явным сарказмом во взгляде прошёлся по её визави в безумной толстовке. Ошарашенная, она не успела оглянуться, встать, побежать к нему. Игорь уже развернулся и пошёл к выходу.

Мила мысленно отпустила цветистую тираду, наполненную далеко не самой нормативной лексикой. И почти беззвучно прошептала:

— Игорь…

— Что ты сказала? — Макс на мгновение отвлёкся от своих разглагольствований.

— Извини, Макс, но мне пора.

Мила выскочила из-за стола и почти бегом направилась к гардеробу. Макс ошалело смотрел ей вслед — он не мог последовать за девушкой, не расплатившись по счёту. А бросить крупную купюру без сдачи, видимо, жаба душила.

На ходу накинув куртку, Мила выскочила на улицу, но Игоря и след простыл. И потом она полночи ворочалась на своей обычно очень комфортной тахте.

Игорь всё-таки вернулся. Для того чтобы увидеть её с этим самовлюблённым индюком.

В конце концов, девушка, отчаявшись уснуть, вылезла из-под одеяла и в пижаме проследовала на кухню. Сделала себе чашку какао, села на угловой диванчик, подтянула колени к подбородку и закрыла глаза. И перед её внутренним взором вдруг снова появился образ Игоря.

А он изменился.

На переносице появилась пара морщинок. На щеке под левым глазом — длинная полоска свежезатянувшегося шрама. Но, странным образом, этот новый шрам абсолютно не портил лицо Игоря. Оно стало менее совершенным, но еще более прекрасным.

Мила сидела за кухонным столом, сжимала в руках чашку с остывшим какао и представляла, как она губами касается этого шрама. Нежно-нежно. А потом прижимается к груди Игоря и прячет своё лицо в его длинных волосах цвета древесного пепла, слегка пахнущих океаном. А викинг загрубевшими пальцами берёт её за подбородок и впивается в её губы жадным властным поцелуем. Ну, прямо, как в женских романах…

— Я же очень просил не звать меня по ночам, — произнес Ингвар хрипло, оторвавшись от ее губ. — Ты мучаешь меня, девочка. Я хочу тебя. Я люблю тебя. Я вернулся в этот мир попрощаться с тобой. Но ты была занята. У меня очень мало времени. Я ухожу. И, боюсь, навсегда.

Мила обвила руками шею Игоря (или Ингвара?), прижалась к нему и прошептала:

— Я не хочу оставаться здесь без тебя. Я пойду с тобой. Я … я люблю тебя.