Как читать книги

Два дня спустя я предпринимаю еще одну попытку и крадучись спускаюсь мимо двух других квартир. Кажется, что там никогда никого нет, однако по вечерам с лестницы тянет запахом вареного лука. Не такой уж и ужасный запах. Выйдя на улицу, я какое-то время стою на крыльце, как будто это трамплин для прыжков в воду, а улица – бассейн с шестиметровой глубиной. Над дверными звонками наклейки: Амузу, Стюарт/Дрисколл, Слейтер, Ругаба, Тумбли/Харрис, Абди. Звонок «Три Б» без наклейки – это я.

Растущие вдоль улицы старые деревья пустили почки и уже начали покрываться весенней зеленью, от которой мне всегда почему-то грустно. Из-за широко раскинувшихся ветвей здания на улице выглядят не такими облезлыми. Книжная дама из Книжного клуба научила нас заклинанию, которое мы произносили хором: «Я читаю. Я мыслю. Я обсуждаю прочитанное».

Наконец я схожу на тротуар и иду. Два квартала, потом направо, здесь улица более оживленная, с интенсивным утренним движением и сердитым бибиканьем, но есть булыжная мостовая и торговый центр со скамейками и парапетом. На той стороне площади художественный музей, перед входом неказистая скульптура – приземистая ржавая семерка. Цифра семь. Видимо, знаменитая.

Когда мы с Троем ехали в Портленд, горланя песни так громко, что звенели стекла, впереди у нас была жизнь, где могло найтись место и этому музею. Мы бы пошли туда и были бы без ума, причем оба, от какой-нибудь особенно офигенной картины. Небольшой, с глянцевой поверхностью, но неизвестной. Мы были бы теми единственными, кто оценил ее величие. И картина потом навсегда стала бы «нашей» картиной, а художник – «нашим» художником.

Вот какие мысли меня тогда занимали.

Везде люди, ни одно лицо не кажется знакомым, некоторые подчеркнуто спешат, в портфелях и сумках у них очень важные бумаги. Встречаются и типы, претендующие на артистическую натуру: кольца в носу и навороченные татуировки. У Троя их было шесть, а я иголки терпеть не могла. Не было, а есть. У Троя, где бы он сейчас ни находился, шесть татуировок, но для меня он теперь в прошедшем времени.

Я двигаюсь в потоке людей, боясь, что кто-то из них выхватит у меня банковский чек, который я крепко сжимаю в руке, стараясь при этом запомнить дорогу, чтобы вернуться – а вдруг заблужусь? Оказывается, я живу в той части центра города, которая называется «полуостров». Считай, в историческом центре. Который, видимо, и расположен на полуострове. Здесь пахнет океаном. Я миную «Ренис», эту сеть магазинов по сниженным ценам я знаю по родному городу («Ренис: приключение Мэна»), и сердце у меня слегка подпрыгивает, когда я, резко развернувшись, вваливаюсь в магазин. Женщина за прилавком, вздрогнув от неожиданности, оглядывает меня с ног до головы и сбрасывает со счетов, решив, что я безвредна. Я рада, что внешне безвредна.

Взяв тележку, я с минуту медлю – дышу. Потом выбираю кошелек, две упаковки трусов, в каждой по шесть пар, с кружевной отделкой. Прощайте, провисшие старушечьи панталоны из хлопка. Добавляю упаковку из трех пар носков с кроликами, причем кролики в очках, и две футболки с длинным рукавом моего нового размера «скелет», одна зеленая, другая черная в тонкую фиолетовую полоску. После чего выбираю сумочку, маленькую и недорогую, надеясь, что она не выглядит уцененной. Нахожу на распродажном стеллаже юбку и пару туфель без каблука – вдруг попаду в приличное место. Там же есть блузка со сборками на рукавах, но она один к одному тюремного голубого цвета. Так что нет.

Подойдя с тележкой к кассе, я достаю из кармана наличные и протягиваю их кассиру левой рукой, потому что из правой ни за что не выпущу чек. Ни на одну наносекунду. Мне страшно тратить деньги. Я даже не знаю, сколько стоит аренда моей квартиры. Или возьмут ли меня на работу. В последнюю минуту добавляю бутыль средства для стирки, чтобы вручную постирать все, что купила. Прачечная самообслуживания в Эбботт-Фоллз стоила довольно дорого, и я даже представить себе не могу, во что это обойдется здесь.

В соседнем квартале мне попадается банк, где женщина с рядами тугих косичек и помадой цвета сливы помогает мне открыть два счета, текущий и сберегательный, на сумму банковского чека в моем конверте. Но сначала я должна объяснить свое положение.

– Всем нам приходится с чего-нибудь начинать, мисс Пауэлл, – говорит банковская служащая по имени Лиллиан.

Хотя я призналась, что совершила непреднамеренное убийство, она мне улыбается, и ее доброе лицо чуть ли не полностью меняет мое восприятие настоящего. У нее легкий акцент – видимо, она знает, как начинать с нуля.

– Сестра оставила меня здесь одну, – рассказываю я. – Я видела, как ее машина скрылась за поворотом.

У меня так сильно трясутся руки, что я не в состоянии открыть конверт.

– Давай помогу. – Лиллиан берет у меня конверт и вскрывает канцелярским ножом. – Вот видишь? Трудно будет не всегда.

Я говорю Лиллиан, что все, что у меня осталось от мамы, – кольцо не по размеру и этот чек, и спрашиваю, нельзя ли сделать копию чека, чтобы оригинал оставить себе.