Как Черномырдин спасал Россию

К осени 2002 года украинская оппозиция всерьез проверила российского посла на прочность. Надо сказать, что его далеко не дипломатические высказывания всегда вызывали бурную реакцию местных политиков. И на этот раз на него ополчились все: от правых националистов до ультракоммунистов. Виктор Степанович в своей непосредственной манере комментировал языковую «проблему» и итоги парламентских выборов. Хвалил украинскую водку с перцем и ругал Вашингтон. Рассказывал украинскому МИДу, как себя нужно вести на внешней арене, и учил жизни лидера оппозиционной «Батькивщины» Юлию Тимошенко. А на выставке, посвященной украинским гетманам, говорил, что из всех экспонатов ему больше всего понравилась нагайка, которую и сейчас можно использовать по прямому назначению.

Наконец, российский дипломат в интервью агентству РБК высказался по поводу выступлений украинской оппозиции: «Я удивлен такой сдержанной реакцией правительства Украины на лозунги оппозиции, призывающие к государственному перевороту». Учитывая, что киевские власти силой ликвидировали палаточный лагерь возле президентской администрации, задержав около ста участников акции «Повстань, Украино!», можно было не сомневаться, что оценка дипломатом происходящего в стране найдет немедленный отклик. Как и весной, первыми возмутились крымчане — 16 общественных деятелей, представляющих Украинскую народную партию, «Собор», «Солидарность», Конгресс украинских националистов, общество «Просвита» и Симферопольский союз офицеров, направили открытое письмо Леониду Кучме, Верховной раде и правительству. В своем заявлении они снова потребовали не только «принять меры по недопущению вмешательства чрезвычайного и полномочного посла Российской Федерации в Украине Виктора Черномырдина во внутренние дела Украины», но и объявить его персоной нон грата.

Крымское начинание поддержала в Киеве социалистическая партия, ранее никогда не выступавшая против российского посла. А 3 октября представители еще нескольких политических организаций заявили о своей готовности начать акцию «Украина без Черномырдина». Надо признать: многие пассажи российского посла действительно были как минимум на грани фола. Вот некоторые из них.

О визитах западных политиков в Киев во время парламентских выборов:

«Уж больно много вояжеров с Запада, не простых, а значительных, известных лиц. Не говоря, что и неизвестных много, и не только в Киеве, но и в регионах. Это — унижение и оскорбление для Украины» (март 2002 года).

О местной журналистике:

«Кто тут вопросы о демаркации границы Украины с Россией задает? Увольнять надо таких журналистов!» (апрель 2002 года).

О проблеме русского языка на Украине:

«Нужно уйти от унизительных проблем, когда люди не могут разговаривать на своем родном языке, в частности русском» (сентябрь 2002 года).

Об украинской многовекторной внешней политике: «У нас в России нет этого — мы не говорим ни о прозападных, ни проамериканских позициях. У нас есть своя позиция, пророссийская, и мы ее отстаиваем. Поэтому думаю, что и Украина сегодня переболеет этим, закончит эту многовекторность» (апрель 2002 года).

О тех, кто не разделяет на Украине любовь к России:

«Мы всех их знаем в лицо. Если это можно назвать лицом» (июнь 2001 года).

При этом за время работы в Киеве на новом для него поприще Виктор Степанович стал чуть ли не всенародным украинским любимцем. Массы воспринимали его самым позитивным образом. Его внушительная внешность, повелительные интонации, характерный выговор, грубоватый юмор и широта натуры вполне отвечали образу украинского народного героя, эдакого играющего булавой гарного запорожского казака, под которым прогибается конь.

Но вот в отличие от народа, воспринимающего того или иного деятеля на личностно-эмоциональном уровне, у политического класса Украины фигура Черномырдина вызывала глухое раздражение. В том, что оно вырвалось наружу, не было ничего необычного. Потому что всем своим поведением, призванным «сближать братские народы», Виктор Степанович упрямо демонстрировал игнорирование идеологии, которая легла в основу украинской «незалежности». Он не желал замечать, что Украина — это не продолжение России, а другое государство. Причем государство, взявшее в качестве главного ориентира идею не сближения с Москвой, а отторжения.

Возможно, поэтому идея международного газотранспортного консорциума, составлявшего едва ли не основное содержание российско-украинского сотрудничества, так и оставалась в 2002 году в виде деклараций президентов двух стран. Даже подписание межправительственных соглашений об образовании консорциума на саммите СНГ в Кишиневе 7 октября не развеяло иллюзий. Все понимали, что Леонид Кучма скоро уйдет, а что сделает с консорциумом его преемник, украинцы уже не раз демонстрировали.