Как Черномырдин спасал Россию

Ответ Черномырдина был не лишен изящества. Компьютеры, дескать, используются для решения задач, поставленных на этапе реформирования и конверсии российской атомной промышленности, в том числе для экологического контроля и безопасности АЭС. «Экология» и «безопасность АЭС» являются магическими словами для американского общественного мнения, равно как и для политического истеблишмента. Сам Альберт Гор всегда отличался повышенным интересом к экологическим проблемам (в 1989 году он даже написал книгу на тему глобальной защиты окружающей среды), поэтому аргумент Черномырдина оказался достаточно весом.

Целый блок проблем в российско-американских отношениях был связан с исключительно выгодной для России торговлей ядерными материалами и их переработкой и порожден довольно тесными военно-техническими связями России и Ирана. В Нью-Йорке Черномырдин подтвердил российскую позицию: Россия строит свои отношения с Ираном на основе соглашений, заключенных еще в 1989–1990 годах; после реализации этих соглашений новые заключаться не будут.

Перспектива того, что Иран получит системы противовоздушной обороны С-300ПМУ, противотанковые ракеты и штурмовую авиацию (не говоря уже о технологии производства баллистических ракет), вызывала ужас в Вашингтоне. Тем не менее руководство США, как правило, демонстрировало поразительную гибкость. В частности, еще в 1995 году, после того как Ельцин и Клинтон встретились в мае в Москве, а Гор и Черномырдин подписали в июле памятную записку, американцы удовлетворились обещанием Москвы в будущем свернуть военно-технические связи с Ираном. Это вывело Россию из-под действия экстерриториального закона д’Амато, вводящего режим санкций против Ирана и Ливии фактически для всех государств, а также открыло возможность присоединения к Вассенарским договоренностям, приходящим на смену известной экспортной системе контроля за поставками стратегических материалов и высоких технологий (КОКОМ).

И все же США продолжали подозревать, что принятые Россией обязательства не выполняются. В связи с этим в 1995 году Америка отказалась продлевать соглашение о сотрудничестве в использовании ядерной энергии на пять лет. Еще более серьезные проблемы возникли с реализацией подписанного еще в феврале 1993 года российско-американского соглашения по переработке высокообогащенного урана, извлеченного из ядерных боеголовок (того самого договора ВОУ-НОУ). Оно предусматривало извлечение и переработку в течение 20 лет высокообогащенного урана и экспорта в США 500 т низкообогащенного урана в качестве топлива для АЭС. Стоимость соглашения составляла $11,2 млрд.

Слабым местом соглашения (вина за него целиком лежит на тогдашнем руководстве МИДа) оказалось отсутствие механизма оплаты используемого при переработке российского природного урана. Не приводился этот механизм и в исполнительном контракте между Государственной обогатительной компанией США и российским «Техснабэкспортом». До января 1997 года оплата велась на разовой основе, однако после решения о приватизации американской компании проблема осложнилась. США отказались оплачивать природный уран и потребовали вернуть его в Россию, что на самом деле было невозможно, поскольку между Россией и США отсутствовало соглашение о торговле ядерными материалами.

Переговоры, проведенные в начале июня с участием посредников — канадской фирмы Cameco, французской Cogemat и американской Nucam, ни к чему не привели. Как следствие, последние поставки низкообогащенного ядерного топлива в США были сорваны, что создало угрозу реализации соглашения. Ничего нового к этому встреча в ООН Альберта Гора и Виктора Черномырдина не добавила.

Главным итогом встречи Гор — Черномырдин в сентябре 1997 года было не то, что значилось в формальной повестке дня, а то, что обсуждалось в обстановке строгой конфиденциальности в подмосковной резиденции «Бор».

Москва и Вашингтон заключили сделку по вопросу о путях транспортировки каспийской нефти. Россия отказалась от планов по транспортировке азербайджанской нефти. Взамен США пообещали поддержку в вопросе о транзите казахстанской нефти.

Казахстанская и азербайджанская нефть — вполне сопоставимые объемы — в перспективе составляли порядка 60–70 млн т в год. По оценкам, совокупные поступления в российский бюджет от транзита тенгизской нефти могли достичь $23,3 млрд. Причем в этом случае Россия избавлялась от постоянного шантажа со стороны Чечни, так как казахстанская труба проходит к северу от мятежной республики. К тому же выручку за транзит казахстанской нефти не надо было делить с Грозным.

Но, отказываясь от транзита азербайджанской нефти, Москва должна была помочь США в реализации южного маршрута, одним из главных препятствий на котором был карабахский конфликт. Безопасность трубопровода из Баку к турецкому побережью не мог гарантировать никто, а без согласия России — главного союзника Армении — карабахский конфликт урегулировать было невозможно.