Как было — не будет

Она работала в театре, играла много ролей, в том числе — в последний год — ведущие, и когда кто-нибудь спрашивал: «Лена, правда у вас муж токарь?» — она отвечала: «Да, мне повезло. Редко у кого в нашей среде мужья заняты серьезным мужским делом». Каков вопрос, таков и ответ. Когда после премьеры Роман приходил за кулисы, режиссер протягивал к нему руки: «Ну, как? Ваше мнение для нас, Роман Сергеевич, особенно дорого». Так пусть он считает, что это тоже заслуга его сестры Ани.

Роман боялся встречи с сестрой. Боялся невысказанного укора за их долгую разлуку, боялся, что не найдут они общего языка и тогда встреча обратится в муку. Всплыло, наверное, то детское чувство зависимости от нее: как она по праву старшей командовала им, ругала за немытую шею и за поздние приходы домой. И еще он испытывал неловкость перед встречей с Аниным женихом. Что там за жених… Ане уже тридцать два. Значит, ему около того или больше.

Он помнил первого Аниного жениха, соседа Володю. Он учился вместе с Аней с первого класса. Приходил к ним в дом, садился в углу на конце кухонной лавки и подолгу сидел молча. Аня на него не обращала внимания. Когда он уходил, мать ворчала: «Моду взял: придет и сидит. Я его пугаюсь: вроде нет его, а глянешь в угол — сидит как сычок». В пятом классе он подарил Ане фонарик на батарейках. Этот фонарик вызвал зависть у Романа и восстановил его против Володи. «Жених идет!» — кричал он всякий раз, завидев его на улице, и бросал вдогонку комья земли.

В девятом классе Володя уехал с родителями в другой город. Аня получала письма, тайком читала и прятала. Роман находил их и потом изводил Аню, цитируя на память с начала до конца: «Здравствуй, подруга Аня! Вчера целый день готовился к контрольной и о тебе не вспоминал. А сегодня весь день думаю…»

Через три года Володя приехал. Служил в армии и на побывку поехал не к родителям, а к Ане. Роман помнит, как пришли они с Аней со станции, Володя поставил на стол бутылку вина. Ночевал Володя у соседей, те и сказали утром Роману, что сестра его собралась замуж. Потом был у него разговор с Володей.

— Связал ты руки Ане, — сказал Володя, — такой здоровый лоб, а сидишь на ее иждивении.

Аня решила сама:

— Ты, Володя, в армии, а Роман еще нигде. Вот ты отслужишь, он — определится, тогда мы с тобой поженимся.

Володя отслужил. В армию ушел Роман. В одном из писем спросил сестру: «Что слышно о Володе?» Аня ответила: «О Володе ничего не слышно. Как будто и нет его на этом свете».

…Лена поехала провожать его в аэропорт. Молча поглядывала на его сосредоточенный профиль. Когда объявили посадку, сказала:

— Помни, что кроме сестры у тебя есть еще и жена.

Он улыбнулся, поцеловал ее в щеку, сказал на ходу:

— Я завтра вечером позвоню, будь дома.

Он не дал телеграммы, и его никто не встретил. Такси остановилось у восьмиэтажного дома. Роман увидел знакомый адрес — улица Чайковского, 17. Представлял себе эту улицу другой: что-то тихое, с палисадниками, с музыкой из окон. Оказалось, ничего похожего — знакомые по новым районам дома, такой же знакомый двор в асфальте, с клумбами и волейбольной сеткой. Тревога по-прежнему не отпускала его, и он сел на скамейку, спиной к подъездам, чтобы успокоиться и подготовиться к встрече. Мальчишка в желтой майке гнал ногами мяч, приближаясь к скамейке. Роман покосился на мяч, положил руку на сервиз и спросил у мальчишки:

— Ты из этого двора?

— Из этого.

Мальчишка был мал, лет восьми, у него навряд что-либо разузнаешь, но на всякий случай Роман спросил:

— И что же новенького у вас во дворе?

Мальчишка шмыгнул носом.

— Ничего новенького. Все в лагерях. А я уже был в первой смене.

У каждого свои новости. Роман поднялся.

Дверь открыла Аня. Он кивнул и неуверенно улыбнулся. Она как эхо откликнулась такой же слабой улыбкой, провела ладонью по лбу.

— Приехал? Вот уж не думала.

Им бы поцеловаться, но время было упущено, он пошел за ней, положив на ходу в коридоре портфель и ящик с сервизом. Вошел в комнату, сел в кресло. Аня присела за столом напротив.

— Ну, что ты? — сказал он ей, чтобы прервать молчание.

— Погоди. — Аня вздохнула и вышла из комнаты.

Роман огляделся: добротная, современная комната. Тахта, просторный письменный стол, во всю стену хельга — Ленкина давняя мечта. На спинке стула мужской пиджак, под ним голубая рубашка. «Похоже, что жених уже обосновался», — подумал Роман, подвинул на столе пепельницу и закурил. Аня вошла и села на прежнее место, положила руки на стол, уткнулась в них лицом, плечи ее вздрогнули, Роман решил, что она плачет.

— Аня, — сказал он тихо, — не надо. — Повторил громче: — Слышишь, не надо.

Аня подняла голову, и он вздрогнул. Аня смеялась.

— Ромка, ты меня не убьешь, если я скажу правду?

Он ничего не понял. Какой угодно, но такой он их встречу не представлял.

— Какую правду?

— Никакой свадьбы не будет.

Он сник, слова ее и смех были как пощечины.

— Ромочка, я была уверена, что ты не приедешь.

— А я приехал.

— А ты приехал… — Смех ее враз оборвался, она положила щеку на ладонь и жалостливо поглядела на него. — Ты, Ромочка, приехал, и это очень хорошо.