Как бы не так !

Я зашвырнула банку в мусорное ведро, а ложку в мойку, и пошла в комнату. На журнальном столе, в хрустальной чешской вазе величиной с ведро (подарок свекрови ко дню моего рождения), стоял огромный букет роз. Я подошла и сосчитала цветочки: двадцать пять штук. Выглядели они свежо и нарядно. Я огляделась: нет ли иных перемен? На первый взгляд все как обычно.

Кто ж этот неведомый благодетель? Кому Наташка ключи доверила? Гадать я не люблю, потому подошла к телефону и ей позвонила.

- У кого это от жары припадок щедрости? - поинтересовалась я, как только смогла ответить на первые двадцать вопросов.

- Ты что имеешь в виду? - насторожилась Наташка, слово "щедрость" неизменно ее тревожит.

- Двадцать пять роз и целый холодильник жратвы.

- Заливаешь...

- Заливают за ворот, а я пятый день трезвая. Кому ключи давала?

- Никому. Хоть за язык повесь...

- О Господи, зачем? Только не пугай меня, а? Если ты ключи не давала, кто ж тогда по моей квартире бродил?

- Может, Андрюшка? - Андрюшка - это бывший.

- Умнее ничего придумать не могла? Двадцать пять роз переведи на бутылки. Да его удар хватит...

- Может, он изменился...

- Может. В жизни бывают вещи и вовсе невероятные. Вот один мужик с девятого этажа упал и не разбился.

- Остри на здоровье, только я вчера у тебя была, цветочки поливала, и ничего в твоей квартире такого особенного не усмотрела. И ключи никому не давала. К цветочкам претензии есть?

- Нет.

- Тогда не обессудь.

- Ладно, приезжай в гости. Как-то я все это съесть должна?

- Вечером приеду, а сейчас мне некогда.

Я повесила трубку и задумалась. Не верить Наташке причин не было, однако мысль о том, что кто-то неведомый бродил по моей квартире, вселяла тревогу. Мой дом - моя крепость. Вот тебе и высокие стены...

Тут телефон зазвонил, эта была Наташка.

- Слушай, ты золото с собой брала? Кольца, сережки?

- Нет. Зачем они на юге?

- Так проверь, а то, может, розочки оставили, а все вчистую выгребли. Видак цел? Их в первую очередь тащут... если взять нечего. Он легкий и вынести без проблем...

- Чего ты городишь? - изумилась и.

- Цел?

- Цел.

- Слава Богу... А золото проверь...

Я пошла проверять. Открыла шкатулку и слабо икнула: сверху лежали деньги. Как любит выражаться Наташка, "не рубли, а деньги", то есть доллары. Я извлекла пачку и пересчитала: тысяча "зеленых". Заглянула в шкатулку, на мое золото не позарились. Я принялась разглядывать пол, похлопывая пачкой долларов по коленке. И начала кое-что понимать. То, о чем я думала, мне не нравилось.

После обеда зазвонил телефон: Так как никто, кроме Наташки, о моем возвращении еще не знал, из ванной, где я в тот момент пребывала, я выскакивать не торопилась, а подошла не спеша, когда он прозвонил уже раз пять. Однако Наташкин голос я не услышала и никакой другой, кстати, тоже. На том конце провода интересно молчали, наслаждаясь моим заунывным: "Алло, я слушаю..."

Я повесила трубку и еще минут десять смотрела на телефон. Потом оделась, села в кресло и стала ждать.

Ждать пришлось недолго. Где-то через полчаса в дверь позвонили, я глубоко вздохнула, собираясь с силами, и пошла открывать.

Сначала я увидела верзилу. Когда такие типы возникают перед тобой, то глаз способен зафиксировать только их, а уж потом приходит черед всяким мелочам: стенам, окнам и гражданам обычного роста. Мне понадобилась минута, чтобы сообразить: на меня со счастливой улыбкой смотрит бывший пациент Стариков Юрий Петрович.

- Здравствуй, дочка, - сказал он. Я вздохнула и сделала шаг в сторону, пропуская их в свое жилище. Они вознамерились прошмыгнуть в комнату, при этом забыв разуться. Хотя в квартире и наблюдался стойкий пылевой покров, это показалось обидным, и я сказала:

- Тапочки вот здесь, возле вешалки.

Юрий Петрович несколько суетливо вернулся в прихожую, снял ботинки и облачился в тапочки бывшего мужа. Верзиле тапок не нашлось, он потопал в носках.

Я приглядывалась к ним. Больше, конечно, к Старикову. В верзиле рассматривать было нечего, а его ответный взгляд рождал в душе смятение. В общем, я смотрела на своего недавнего пациента. Выглядел он неплохо. Куда бы ни отправился он тогда на "скорой помощи", а угодил к специалисту. Меня так и подмывало спросить, куда и к кому, но вряд ли они ответят.

Юрий Петрович устроился в кресле, вытянул ноги в тапочках и с улыбкой разглядывал меня, а я его. Дорогой костюм из легкой ткани, светлая рубашка, золотые часы, волосы подстрижены и аккуратно зачесаны назад, неприятный желтоватый оттенок исчез, седина отливала серебром. Юрий Петрович не лишен был некоторого щегольства. В целом выглядел респектабельно. Золотые часы навели меня на мысль, и я ее высказала:

- Ваши вещи, часы и перстень, в милиции...

Он как-то небрежно махнул рукой, целиком поглощенный созерцанием моей особы. Мне это надоело.

- Цветы и продукты ваша работа?

- Моя, - сказал он и улыбнулся шире.

- Я вам что, ключи от квартиры оставила?

- Не сердись, дочка, - запел он. - Хотел сюрприз сделать. Думал, приедешь, порадуешься...

- Я и порадовалась при мысли о том, что кто-то бродит по квартире в мое отсутствие.