-Как не хорошо, Олег Александрович. В армии становятся настоящими мужчинами, –выдала она эту заезженную до дыр «истину».
-Это каким таким образом ? И что вообще в себя включает это понятие «настоящий мужчина»?-иронизирую в ответ. Чайка засмеялась.
-Да фиг знает. Просто хотела тебя подразнить, –призналась она.
-Ты только и делаешь, что дразнишь, – недовольно заметил я, на что девчонка довольно хихикнула.
-И сколько лет ты там на Северы был? Много заработал? – вернулась она к теме моего первого, скажем так, потрясения. И зачем я заикнулся про это?
-В двадцать лет вернулся с приличной суммой денег, успел купить квартиру и так – по мелочи, а потом дефолт случился и три года беспросветного труда коту под хвост, –все это я сказал ничего не выражающим голосом, но как вспоминаю, так от злости до сих пор трясет. Тогда же у меня вообще крышу снесло конкретно. Я гулял по страшному; пил, дебоширил, творил черте что. Благо, отец со старшим братом и Борькой быстро вправили мозги, а то неизвестно, чем бы моя депрессия закончилась. Для кого-то может и ерунда – три года работы впустую, но есть огромная разница между просто работой и работой в условиях севера. Привыкнуть можно ко всему, но сейчас ни за что бы никогда не согласился на эту проклятую Богом каторгу, вот уж где точно станешь «настоящим мужиком» со стальными яйцами.
-Ужас, я бы точно удавилась, – лаконично охарактеризовала Чайка тогдашнее мое состояние.
-Будем надеяться, что тебя не постигнет сия незавидная участь, –усмехнулся я.
-Не дай Бог! –открестилась она, и тут же воодушевленно сообщила, – кстати, я начала читать Ремарка.
Это признание меня заинтриговало.
-Ну и как? –только и мог я спросить, удивленный, что она решила узнать, что мне нравится.
-Поначалу было нудновато, что в твоем вкусе, но потом я втянулась и мне понравилось, – весело ответила она. Я ухмыльнулся, а Чайка уже серьезным тоном продолжила;
– Я так понимаю, ты разделяешь взгляды Равика?
-Не во всем, но во многом, –уклончиво ответил я. Странно было говорить с ней на подобную тему, да и вообще я не совсем привык к столь странным разговорам с женщинами.
-А именно?
-Ты ведь только начала читать, верно? Как прочтешь, тогда и поговорим.
– Я уже прочитала половину книги. Знаешь, а она ведь о любви, о сумасшедшей, всепобеждающей, наверное, любви двух измученных сердец. Война в этой книге – просто фон, –начала она рассуждать.
-Каждый судит в меру своего опыта, –резюмировал я.
-Ты не согласен?
-Ну, почему же?! Согласен, просто для меня в этой книге любовь -фон, на котором автор показывает человеческие пороки, безысходность военного времени и вообще жизнь без будущего, так скажем, со всеми вытекающими отсюда последствиями, – все же вступил я в эту литературную дискуссию.
-Да как можно считать в этой книге любовь просто фоном?! Ты сбрендил. Любовь в ней– основополагающая, вся книга пропитана этой любовью. Цыганские романсы, парижские ночи, дым сигарет, бешеная страсть –вот это фон. Фон для главного – для любви. И даже не спорь со мной! –горячо возражала она, что вызвало у меня смех. Спорить с ней я и не собирался, бесполезное занятие, но следующее ее заявление, я не смог проигнорировать.
-Жоан понять можно, она необыкновенная женщина и конечно же, ей хочется определенности. Она хочет иметь семью и быть законной женой, с которой можно показаться в свете, а не случайной любовницей, которую стремятся спрятать от посторонних глаз.
-Надеюсь, ты это не серьезно! –воскликнул я. –Она идиотка, которая не понимает, что в военное время и учитывая их обстоятельства, он не в силах дать ей то, что она хочет.
-Вот скажи мне, почему я даже не сомневалась, что ты возразишь? –хохотнула она.
-Наверное, потому, что ты и сама понимаешь, что она сумасбродная, эгоистичная девица, у которой ничего нет, кроме жалких сиюминутных побед, – отчеканил я и тут же сообразил, что только что охарактеризовал Чайку.
Далее у нас началась череда горячих споров, размышлений, за время которых я насмеялся на жизнь вперед. Наша жаркая дискуссия длилась не один вечер, а почти неделю, пока Чайка читала книгу. Мы были на связи все это время, за которое я многое узнал о Яне, и эти знания шли вразрез с моим представлением о ней.
У нас даже появились традиции: каждое утро она писала мне сообщения, которые надо признаться, я ждал, хоть и не отвечал на них. Подобные отношения казались странными, я никогда не проводил столько времени с женщиной. Тем более, в таком формате, что еще больше удивляло; девчонка оказалась душевным, интересным собеседником. В этом я окончательно убедился во время очередной поездки.