Каюсь. Том 1

Домой я возвращалась с легким сердцем и приподнятым настроением. Решила, что приду и позвоню моему Зануде, скажу, что скучаю и жду его. Скажу, не тая, что с ним все мои страхи становятся былью. Скажу, что люблю его. Да! Вот так возьму и скажу! Надоело претворяться, играть дурацкую роль. Хочу открыто любить, дарить радость, радоваться самой, а не бесконечно страдать, замыкаясь в себе.

Окрыленная этими мыслями я ворвалась в квартиру на Мытной, но не успела снять шубу, как почувствовала любимый до дрожи аромат. После прогулки обоняние обострилось, и я отчетливо ощущала присутствие Гладышева в квартире, хоть это и было по многим причинам невозможно.

Одной из таких являлось правило «не ночевок». Олег не оставался на ночь и самое позднее уезжал в десять, а сейчас уже одиннадцать. Дело было даже не столько в его забубонах, сколько в проблемах с дочерью, с которой он старался проводить больше времени. Однако положительного эффекта не наблюдалось. Гладышев особо не распространялся на данную тему, но я научилась понимать по выражению его лица, что что-то в очередной раз неладно. С каждым разом их отношения становились все хуже. Насколько я могла судить, у девочки трудный возраст начался внезапно и бурно. Олегу приходилось не просто, что в свою очередь беспокоило меня. Мне не хотелось, чтобы в жизни Гладышева присутствовали подобные проблемы, но к сожалению, не в моих силах было оградить его от этого. Я злилась, ужасно злилась на его дочь, и заочно ее невзлюбила, хотя конечно, это было неправильно. Но больше всего эмоций у меня вызывал пофигизм его бывшей жены. Я просто ненавидела эту Леночку и не понимала. Как можно спокойно сидеть в другом городе и радоваться жизни, когда твой ребенок чудит? Как можно полагаться на мужчину в вопросах воспитания детей? Когда я начинала думать обо всем этом, вспоминала маму, и моя ярость, боль и ненависть достигали апогея. Я не понимала таких женщин. Не представляла себя такой матерью.

Но в данный момент меня беспокоило, конечно, не это.

В квартире было темно и абсолютно тихо, вот только ощущение чьего-то присутствия не исчезало. Мне стало вдруг не по себе. Не раздеваясь, на цыпочках я потихонечку пошла на кухню, но не сделав и пары шагов, запнулась о пакеты с тряпьем, которое накупила сегодня. Ели как удержавшись на ногах, яростно отпихнула их ногой, и наплевав на осторожность, смачно выругнулась.

-Твоя жадность тебя погубит, -как гром среди ясного неба раздался насмешливый голос Гладышева в темноте. Сказать, что я испугалась –ничего не сказать. Сердце ухнуло вниз, а потом сделало кувырок.

-Господи, это ты! – выдохнула с облегчением, включая свет. Гладышев на меня даже не посмотрел, откинувшись на спинку стула, вытянул ноги и словно хищник оценивал обстановку, скользя цепким взглядом по неприбранному столу, куче пакетов и разбросанным вещам.

Я нервно сглотнула, чувствуя волнение.

-Я тебя не ждала, -пояснила, как можно беспечнее, натянуто улыбнувшись.

-Да я уж понял, – усмехнулся Олег. Я хотела возмутиться по поводу его наверняка гнусных догадок, но Гладышев тяжело вздохнул, и облокотившись на стол, устало потер лицо.

И весь пыл как-то угас сам по себе. Я только сейчас заметила, как Олег неважно выглядит: бледный, расстроенный и похудевший, отчего лицо приобрело опасное, злое выражение. И мне стало страшно, но не за себя. Я ничего такого не сделала, чтобы волноваться, а вот его состояние меня обеспокоило. Никогда Гладышева еще таким не видела. Было очевидно, что что-то произошло.

-Что случилось?– осторожно спрашиваю, подойдя к нему вплотную. Олег никак не реагирует, погруженный в свои мысли, пока я не присаживаюсь рядом и не касаюсь нежно его щеки. Она холодная, гладкая, как шелк. Скольжу кончиками пальцев, чувствую покалывание и дрожь. Вот так всего лишь с одного касания, с полуоборота завожусь. Схожу с ума от одного лишь присутствия этого мужчины.

Гладышев тяжело вздыхает и обращает взор на меня, отчего сердце ухает куда-то вниз, а по венам, словно горячая лава, бежит кровь. Она обжигает каждую клеточку моего тела. Жадным взглядом впитываю любимые черты и понимаю, насколько мне этого мужчины не хватало, как сильно скучала. Вспоминаю, как ждала, засыпая одинокими ночами в его футболке. Как с маниакальностью собаки-ищейки выискивала запах его парфюма, и найдя, засыпала, убаюканная его частичным присутствием. Как одним лишь именем, загорающимся на дисплее телефона, согревалась, словно делала глоток горячего шоколада в морозный день.

Может ли человек быть заболеванием и панацеей? Гладышев мог. Он был моим спасением от тоски, лекарством от всего, что приносило страдание, даже от самого себя. Он –моя сила и слабость. Как воздух нужен и в этом вся суть.