Каина

Та как раз вынуждена была отбиваться от пьяного Гараньона, силой тащившего ее танцевать. Так что Антонио оказался здесь весьма кстати.

— Оставь ее! Лус Кларита обещала этот танец мне, — заявил он, и Гараньон, помня о предыдущей стычке с молодым Ларрасабалем, не стал повторять прежней ошибки. — Давай уйдем отсюда, — шепнул Антонио девушке. — Пока все пляшут, я дострою наш домик...

— Нет, не надо, Антонио. Ты любишь не меня, а Жанет!

— Глупенькая, я люблю только тебя!

— Не надо говорить неправду, я все слышала... Музыка внезапно умолкла, и Инграсия объявила, что новобрачную ждет еще один подарок, который хочет сделать Пруденсио. Капрал деловито вышел на середину зала и стал проникновенно читать новое стихотворение сержанта Гарсии:

Когда приходит любовь,
я забываю свою прошлую жизнь,
потому что для меня все лучшее — впереди.
Впереди наше счастье!
И хоть добиться его будет трудно,это нас не остановит.
Я украшу мою королеву короной, клянусь!

Все взволнованно зааплодировали, а Фернандо, подхваченный этой восторженной волной, вдруг вскочил со своего места и, перекрикивая сельчан, объявил:

— Прошу внимания! Прошу внимания! Сегодня, в такой радостный день, я хочу выпить за продолжение своего проекта...

— Ура! — прервали его возгласы сельчан. — Доктор остается! В Сан-Игнасио будет прогресс!

— Да, я решил остаться, несмотря на то что мы потерпели убытки и наши доллары уплыли по реке. Но это еще не все! Самое главное, что я хотел сказать... Да!

Сегодня, когда в Сан-Игнасио проходит первая свадьба, я хочу объявить о другой свадьбе, которую мы скоро здесь отпразднуем! Я говорю о бракосочетании Фернандо Ларрасабаля и Каталины Миранды!

«Браво! Браво!» — зазвучало вокруг, а у Каталины оборвалось сердце.

— Поздравляем! Поздравляем! — накинулись на нее с поцелуями сельчане.

Каталина лишь смущенно улыбалась.

— Дочка, мне нужно с тобой поговорить, — строго сказал Дагоберто и вывел ее из зала. — Объясни, что все это значит?

Каталина, ошеломленная случившимся не меньше отца, потупившись, молчала.

— До сих пор я не вмешивался в твои дела, в твою жизнь, — продолжал между тем Дагоберто. — Но сейчас, прости, мне пришлось усомниться в твоем здравомыслии.

— Папа, не надо, — взмолилась она.

— Нет, я должен сказать, что ты сейчас делаешь ошибку, за которую будешь потом жестоко расплачиваться. Ведь ты не любишь Ларрасабаля! И почему я узнал о твоем

решении вместе со всеми? Не потому ли, что ты боялась сказать мне об этом, поскольку заранее знала мое мнение?

— Извините, я хотела поговорить с Каталиной, но, кажется, помешала вам, — сказала подошедшая к ним Мирейя.

— Нет, не уходи, Мирейя, — остановил ее Дагоберто. — Я знаю, что ты хотела сказать моей дочери. Тебя тоже смутило известие о свадьбе. Так скажи, пожалуйста, этой глупой девчонке, что она заблуждается!

— Думаю, мне все же лучше уйти, — отступила назад Мирейя и у самого входа в бар столкнулась с Рикардо. — Ты ищешь Каталину? Она сейчас беседует с Дагоберто. Не стоит им мешать.

— Нет. С чего ты взяла? — изобразил удивление Рикардо.

— Ой, какие же вы оба упрямые! — сердито бросила Мирейя. — Мучаете Друг друга и сами не знаете зачем.

— Если ты имеешь в виду эту новость о помолвке, то я нахожу ее не хуже и не лучше всякой другой.

— Да ну тебя! — отмахнулась от него Мирейя. — От такого, как ты, действительно сбежишь к кому угодно. Я понимаю Каталину.

Он все-таки дождался Каталину, возвращавшуюся в бар после разговора с отцом.— В таком случае принято поздравлять с помолвкой, но я не стану этого делать, — сказал Рикардо, глядя ей прямо в глаза, — потому что ты не будешь счастлива с Ларрасабалем.

— Тебя это не касается. Позволь мне пройти.

— Разумеется, ты можешь уйти от меня, но от себя ведь не убежишь, — с укоризной произнес он. — Мы оба знаем, что...

— Что? — в упор посмотрела на него Каталина.

— Что в глубине твоей души лежит любовь ко мне. Так же как и ты запала мне глубоко в душу!

— Оставь, Рикардо, сейчас этот разговор ни к чему.

— Ну конечно, ты помолвлена с доктором. Что ж, прощай, Каталина Миранда.

Отправляясь на свадьбу, Манинья оставила Такупая под присмотром Путала, чем он был весьма огорчен. Болезненное состояние, вызванное ранением, прорвалось в старом индейце обидой и ревностью.

— Манинья любит тебя и лодочника, — говорил он, отказываясь принимать лекарства из рук Пугалы. — А Такупая она больше не любит. Уходи, Путало! И забери с собой эти таблетки.

— Молчи уж, глупый Гуайко, — промолвила вдруг та, рассердившись.

— Я не ослышался? Ты умеешь говорить? — изумился Такупай. — Нет, теперь подожди, не уходи.

— Только что ты прогонял меня.

— Я не знал, что ты можешь говорить, но почему ты скрываешь это. Скажи, почему? Кто ты?

— Человек. Такой же человек, как и ты, 1уайко.

— У тебя есть имя?

— Да. Меня зовут Висента Гомес.

— А сеньора знает о твоих способностях? Она очень разозлится, когда поймет, что ты ее обманывала.