Каин

— Значит. Раз ты носишь моего ребёнка, значит. А когда родишь, я ещё одного тебе заделаю. Поняла? Мы чужими не были и не станем никогда. Всё, спать! Быстро! И да, ты сегодня спишь в моей комнате, свои возражения засунь поглубже и иди в постель, — хотел было добавить, что не только сегодня, а и всегда, но будить в Варе сейчас зверя не хочется, пусть даже это пушистый дикий котёнок, раздражающий своим мяуканьем.

Если сейчас мне придётся ругаться с ней, вообще крыша съедет.

А ещё нужно рассказать ей о сестре. Твою же… Сколько нервных клеток во мне осталось? По ходу, ни одной.

Прежде всего нужно думать о ребёнке. Не хочу, чтобы с ним что-то случилось. Страданий Даны мне хватит на всю жизнь.

— Я лучше лягу спать в конуре бешеной собаки, чем в твоей комнате! — вместо того самого котёнка явилась разъяренная тигрица, готовая в любую секунду разодрать мне рожу.

— Да не вопрос. Завтра закажу тебе комфортабельную конуру, а сейчас, — открыл перед ней дверь в свою спальню. — Извольте!

— Я не оставлю Дану одну! — всё ещё брыкается и я, не выдержав, подхватываю её на руки. — Отпусти! Каинов, отпусти, я сказала!

Варька визжит и вырывается, а я расплываюсь в довольной улыбке.

Да, идиот.

Да, больной псих.

И мне нравится быть помешанным на ней.

— Дима, — начинает уже более спокойно, пытаясь достучаться до моего разума. — Я просто схожу к дочери. Она испугалась когда разбили окно. Пожалуйста…

— Вместе пойдём. И вместе спать будем, — целую Варю мягко, еле касаясь, и чувствую, как её руки обвивают мою шею.

Отвечает на поцелуй и тихо стонет мне в губы, а я выть хочу от того, как схожу с ума по ней. Медленно, но верно. Незаметно, но бесповоротно.

Прижимаю к себе так сильно, что вот-вот затрещат кости. И языком по нежной коже, вдыхая этот наркотический «Кря-кря».

— Варюш… Давай перемирие объявим, а? — сглатываю, глядя на её губы — покрасневшие и припухшие.

— Дим…

— Не надо, Варь. Не говори ничего. Просто будь со мной, кроха. Давай забудем о том, что было? Я клянусь тебе, что никогда не обижу. Клянусь, что ты никогда не будешь плакать. Варь? — поднимаю её лицо за подбородок и встречаюсь с глазами, полными слёз.

— Я не могу тебя простить. Не могу, Дима, — вырывается, а я и не держу.

Тупо пялюсь в одну точку, пока она убегает от меня, громко всхлипывая.

Дела.

У меня были дела.

Достаю с кармана блядскую записку и столбенею.

«Не ищи её!», — всего три слова размашистым мужским почерком.

ГЛАВА 30

— Ну, что будем делать с этим выблядком? — Андрюха, прищурившись, наблюдает за врачишкой, что уже очухался и пытается подняться на ноги. — Вальнём может? Разумеется, после того, как расскажет всё.

И я бы так сделал ещё месяц назад. И рука бы моя не дрогнула.

А вот сейчас как-то не комильфо совсем.

Не потому, что вдруг любовь к человечеству во мне проснулась, а от того, что не хочу руки марать кровью. Пусть даже такого ублюдка.

У меня дочь есть. Скоро ещё один ребёнок будет.

Не хочу, чтобы за мои грехи они страдали.

И так столько дерьма в жизнь Даны и Варьки привнёс, что не расхлебать его до конца жизни.

— Пока не знаю. Но точно не здесь. Не в гараже моего дома.

Не в то время, когда там, на втором этаже, моя жена укладывает спать дочь.

Хочу к ним. До трясучки хочу.

Но, разумеется, сначала дела.

Пока я в «Санта-Барбару» с Варькой играл ублюдки добрались уже до моего дома.

— Понимаю, — кивает Ворохов и приседает на корточки рядом с докторишкой. — Слушаем тебя внимательно.

— Скажу! Скажу, мужики, только не убивайте! У меня сестра болеет, а в клинике я столько не заработаю. Вот и пошёл на это, — хватается за голову в приступе паники.

Только не верю я ему. Гнилью воняет от этой мрази. До блевоты.

— А сестру ты ко мне подослал, чтобы я избавил её от мучений, да?

— Она сама хотела! Сама! Просила меня, чтобы к тебе пустил! Влюбилась дура!

— И ты отпустил сестру к такому уроду? — смеюсь, ибо действительно смешно до коликов в животе. Только смех этот злой, оставляющий во рту горечь. — Заботливый ты наш, если хочешь спасти свою шкуру, рассказывай, кто такие «они»? Я жду.

Он вздыхает, нервно кусая губы. Видимо, прикидывает на какую сторону выгоднее перебраться. Победителем среди ублюдков всё-таки оказываюсь я.

— У Кати покровитель есть…

— Ну?! — Змей, судя по всему, подзадолбался вытаскивать из этой мямли по слову и сейчас уничтожает докторишку, правда, пока только взглядом.

— Северов Матвей. Это он её спонсирует и защищает.

Север.

Такого поворота я, конечно, не ожидал.

Не хило так Катя эта пристроилась. «Коллеги по цеху» обзавидуются.

Матвей Северов, пожалуй, будет ещё ублюдочнее, чем я.

Неуправляемый беспредельщик.

Из девяностых он выплыл по морю из крови и костей.

Единственный, с кем я никогда не имел дел. Но, похоже, время пришло.

Ворохов присвистывает и его ухмылка становится шире.

— А вот это уже интересно! Неужели у нас стоящий противник, наконец, появился? Бля, я уж думал, концы отдам от скуки!

Не могу сказать, что разделяю радость Змея, но как-то, в принципе, плевать.

Север так Север.

Мне похрену кому зубы крошить.

— Где его найти?