Каин

Может я просто хотела помнить это? Знать и никогда не забывать, что родной отец сотворил со своей дочерью?

Теперь уже неважно. Моя жизнь искалечена человеком, которого я так сильно любила и всё из-за моей трусости и слабости.

Я забилась в уголок и предпочла там тихо подохнуть, чем попытаться доказать, что не предавала.

Я ведь так и не узнала, что наговорил Каину Земской перед смертью. И уже не узнаю. Да впрочем и не горю желанием.

Всю ночь я пролежала, глядя в потолок и перекручивая так и эдак прошлое. Зачем?

Шесть лет мои мысли были заняты только дочерью и лучше бы так оно и оставалось, чем сейчас терзать себя тем, что уже не изменить.

— Мамочка, — тихий голосок дочери вывел из оцепенения и я снова надела радостную маску, которая столько времени скрывает мою боль.

— Доброе утро, ангелочек мой, — прижалась губами к сладкой щёчке и забыла всё, что сводило с ума целую ночь.

Она моё спасение. Моё маленькое сокровище, что своим сиянием защитит от всех тяжёлых дум и горестей. Ведь ради неё мне не будет больно пройтись по раскалённым углям и прыгнуть в жерло вулкана.

— Мамочка, а я видела большого дяденьку. Он приходил в мою комнату… Он хотел меня забрать? — карие глазки уставились на меня в ожидании ответа.

— Нет, ангел ты что? Это был всего лишь сон. Никто тебя не заберёт у меня. Никогда.

ГЛАВА 9

— Я всё узнал, Саныч. Варвара Алексеевна Земская родилась…

— Я знаю когда день рождения у моей бывшей жены, — надо же, даже такую мелочь помню. — Дальше, — затягиваюсь горьким дымом и медленно выдыхаю, наблюдая как клубы дыма тают в воздухе. — Давай то, чего я не знаю.

— Понял. В общем, после смерти отца у неё оставалась «двушка» в центре, — Вадим поднял на меня вопросительный взгляд.

Я кивнул.

Да, «двушку» тоже помню.

По-моему, ей завещала квартиру мать, так, на всякий случай, как говорится. Варька ещё смеялась: «Вот уйду от тебя, Каинов и буду там жить». Ага, ушла бы ты, если бы я не отпустил…

— Квартиру она продала через пару лет, причём за бесценок. Так, словно очень торопилась. Переехала жить к подруге. Подруга, кстати, на твоём вещевом работает.

— Дальше, — ненавижу Вадика за соплежуйство, но отдать ему должное, этот змеёныш докопается даже до мертвого в аду и вытащит его оттуда если мне это понадобится.

— В общем-то особо ничего из того, чего ты не знаешь. Дочка у неё инвалид с рождения, там в папке всё есть. Отца никто не знает и по словам соседей не появлялся он никогда. Ну вот, как бы и всё…

Смотрю на Вадима и хочется в него чем-нибудь запустить, да так, чтобы бошку проломить.

— Вадик, ты издеваешься, блять?! Всё?! Серьёзно?! Она семь лет в коме пролежала что ли? Что мне твои соседи?! Я хочу ВСЁ! Слышишь? Всё о ней. Сплетни меня мало интересуют!

— Ну, Саныч, ты ж знаешь меня. Всё, что удалось нарыть, всё там, — опять кивает мне на худосочную папку, что лежит на столе.

— А ты мне на хрена тогда?! Пару бумажек я и у ментов купил бы! Мне жизнь её нужна, понимаешь? Всё, чего нет в доках, каждая деталь! Мужик её, наконец! Вот скажи мне, Вадик, кто сейчас согревает постель моей бывшей? — выразился бы позабористее, да не стану Варьку унижать при своей шестёрке. В конце концов, моей женой была.

— Так и я о том же, Саныч. Нет у неё никого. Я даже у соседок расспросил, от этих куриц ничего не скроешь. Нет, говорят, нет никого у неё и вообще ба… Девушка примерная. Только с дочкой гулять иногда выходит, да в магазин. Не работает нигде, оно и понятно, куда с ребёнком-то больным… Одна бабулька сказала, она полы в подъезде иногда моет и за клумбами во дворе ухаживает. С того и живёт.

А вот это уже интересно. Получается, госпожа Земская лестничные клетки драит? Ни хрена себе. Вот уж не ожидал. Видимо, с «клиентурой» совсем херово у нынешних шалав.

А может и правда за ум взялась? Дочку-то любит, сам видел. Одумалась? Решила праведницей заделаться?

И опять ни хрена не вяжется.

Если она не побрезговала ноги раздвигать когда жила в роскоши и ни в чём не нуждалась, то с чего вдруг бросила? Уборщицей не заработаешь много. Вот ради ребёнка как раз и могла бы лечь под кого-то, чтобы спонсировал. Внешностью-то не обделена.

Вспомнить только где и в какой позе я её встретил. Надоело в клумбах ковыряться, решила в стриптизёрши податься? Эх, я помню как она танцует…

Опять стало мерзко и до умопомрачения тошно. До сих пор не могу спокойно думать о том, что кто-то к ней прикасается или может прикоснуться.

Бывших не бывает после такой одержимости. Страсть может перегореть, но всё равно в душе что-то остаётся. Какая-то надежда. Мысль, что могло ведь быть всё по другому.

— Так, Вадик. Папку оставляй и вали за новой инфой. Этого мало. Слишком мало, понимаешь?! Хочу знать о каждом прожитом ею дне за последние семь лет. И не дай Бог, ты что-то упустишь. Я знаю, ты можешь. Дерзай.

После ухода Вадима ещё пару минут бездумно пялюсь на папку и задаюсь вопросом. А на кой-хер оно мне надо?