Кафешантан. Рассказы

Он с благоговейным восторгом глядел на Митьку и не знал, каким образом выразить ему свои чувства: на Рябинина, произвели глубокое впечатление находчивость и выдумка Митьки. Вся сцена продажи, которой он был свидетелем, казалась ему верхом совершенства, верхом проявления человеческого ума и догадливости; ничего подобного по ловкости и хитрости Рябинин до сих пор не видел, он был очарован и изумлен.

— Вот, Коля, — начал несколько отдохнувший Митька, польщенный восторгом Рябинина, — что значит «фарт». Но дело в том, что мало, чтобы Господь послал счастье, а надо еще воспользоваться им, как следует, чтобы не сорвалось. Бог дела всегда посылает, да только сделать их не всегда умеют.

Митька достал из кармана деньги и, любуясь ими, стал пересчитывать золотые монеты.

— Тебе я дам долю — тридцать рублен, — сказал он, и положил пред ним деньги.

Рябинин был удивлен щедростью Митьки, не считая себя участником заработка. Он не знал еще воровских обычаев, по которым каждый свидетель преступления получал от исполнителей часть добычи.

Митька встал и направился к стойке, за которой по-прежнему стоял Григорий Иванович.

— Ты что-ж это мне пушку зарядил насчет генерала с серебряными ризами, — недовольным тоном спросил трактирщик Митьку, подавая ему руку: — нехорошо, брат, так делать...

Митька покраснел и стал оправдываться.

— Вот вам слово, что ходил, да. ничего не вышло; собаки, как волки, во дворе, такой лай подняли, что еле ушел, — соврал он и, протянув Григорию Ивановичу деньги, сказал: «долг получите»..

Григорий Иванович деньги пересчитал и лукаво улыбнулся.

— Где заработал? — полюбопытствовал он.

— Было легкое дело, — спокойно ответил Митька, — чисто, без всякого «барахла».

— Так рыжими и заработал? — удивился трактирщик, показывая на золото.

— Без хлопот.

— Молодцом, помогай Бог! может быть, вещи какие будут, принеси, — куплю, — сказал сделавшийся более благосклонным старый покупщик краденого.

— Ежели будет — чего-же, можно.

Митька возвратился к Рябинину, и приятели, весело беседуя, стали обедать, причем Митька пил водку. Пообедавши, приятели собралися уходить, как вдруг в трактир быстро вошел Сенька Рыжий, оглядел помещение и, увидя Митьку, направился к нему.

— Я тебя все время ищу, — сказал он, — пойдем живо, хорошее дело есть; возьми и Кольку с собой.

Митька вскочил, его примеру невольно последовал Рябинин, и все втроем вышли на улицу.

Они шли быстро, оставляя за собой улицу за улицей, не обмениваясь ни словом. Наконец, шедший впереди Сенька оглянулся, посмотрел на товарищей, и те поняли, что уже близко. Митька поравнялся с Сенькой, а Рябинин шел за ними, стараясь сдержать охватившую его дрожь. Наконец, достигли большого мрачного дома со ставнями на окнах.

— Здесь, — сказал Сенька, и вошел с Митькой в дверь парадного хода, приказав предварительно Рябинину стоять на улице.

— Ежели кто будет сюда итти, — сказал Сенька, — то брось в стекло камешек, и сам уходи...

Сенька с Митькой скрылись, а Рябинин, не попадая зубом на зуб, стал ходить около дома, и каждое дребезжание дрожек, доносившееся до него, приводило его в трепет. Ему чудились шаги, собачий лай, но никого не было, все было спокойно. Время тянулось томительно долго, он думал, что товарищи его уже не возвратятся.

Наконец дверь отворилась, и на улицу выскочили Сенька и Митька с какими-то узлами в руках, причем Сенька был в меховой шапке и шубе. Опять не говоря ни слова, они быстро пошли за угол, в переулок — за ними последовал Рябинин. Здесь Митька сунул ему в руку узелок, и Рябинин почувствовал удовольствие, что он может хоть чем-либо помочь приятелям. Уже темнело, и сообщники шли более спокойно. Они шли долго, вышли за город, перешли полотно железной дороги и забрались в один из оврагов у насыпи. Здесь товарищи принялись разгребать сор, сваленный в овраг, и в образовавшуюся яму сложили вещи и сверху набросали землю и камни.

Когда краденого добра не было уже видно, они отправились в обратный путь. Пришли они в трактир Григория Ивановича, сели за стол и потребовали две пары чаю с лимоном. Половой принес, а Митька отправился за стойку и стал о чем-то шептаться с Григорием Ивановичем. Затем трактирщик подошел с Митькой к их столу, поздоровался с Сенькой и Рябининым и, севши рядом, потребовал также для себя стакан. Он ничего не спрашивал, а Сенька, словно понимая его, начал тихо ему пересчитывать: «есть шуба с хвостиками, подстаканники, кажется, серебряные, есть два «шпеера» пятизарядные, есть штаны, есть два сюртука, одеяло шелковое или атласное, какая-то шкатулка, что в ней — неизвестно».

Трактирщик слушал внимательно и, когда Сенька окончил, сказал: «Дело подходящее, привезите завтра, наличными заплачу... Далеко «схавировали»?

— За сумасшедшим домом, в овраге, около рельсов,— ответил Митька.

— Ну, молодцы, завтра, жду.

Григорий Иванович выпил стакан чаю и, вставши из-за стола, велел половому не требовать с приятелей денег, и приятели были очень польщены таким вниманием.