Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

К 250-летнему юбилею Г. Ф. Паррота в 2017 г. в Тартуском университете прошла международная конференция, по итогам которой издан специальный номер журнала «Acta Baltica Historiae et Philosopiae Scientiarum» (2018. Vol. 6. No. 2, на англ. яз.) со статьями, посвященными жизни и деятельности Паррота, которые затрагивали преимущественно его служение как ученого и университетского профессора. Наконец, совсем недавно эстонской исследовательницей Э. Тохври была выпущена в свет биография под заголовком «Жорж Фредерик Парро – первый ректор Императорского университета в Тарту»[238] (с этой книгой, к большому сожалению, автору данного очерка не удалось познакомиться по независящим от него причинам).

Таким образом, современная историческая наука вновь обрела интерес к изучению жизни профессора Г. Ф. Паррота и его разнообразного вклада в историю Российской империи как «собеседника императоров», что делает выход настоящего издания в полной мере актуальным.

* * *

Издание переписки профессора Г. Ф. Паррота и императора Александра I призвано решить несколько задач. Во-первых, реконструировать полный корпус данной переписки в той степени, в какой это возможно, проверив ее целостность, взаимную связь писем друг с другом и их логический порядок, наличие или отсутствие лакун и т. д. Во-вторых, опубликовать всю переписку целиком – как о том, по-видимому, некогда мечтал сам Паррот, причем сделать это необходимо на языке оригинала, поскольку только так тексты писем (за исключением нескольких уже напечатанных Шильдером) будут наконец введены в научный оборот. В-третьих, для отечественного читателя перевести тексты писем на русский язык, сохранив при этом ту историческую атмосферу, которую создает уникальный стиль корреспондентов, погруженных в лексику и образы эпохи романтизма. И, в-четвертых, снабдить публикацию должным научно-справочным аппаратом, облегчающим понимание текста. Для решения этой задачи служат комментарии, в которых проясняются отдельные не вполне очевидные смыслы, заложенные корреспондентами (касательно текущих политических событий, обстоятельств, связанных со службой в университете, и т. д.). Все упоминаемые имена собственные – т. е. фамилии людей или географические названия – вынесены в отдельные указатели, призванные дать о них необходимую справочную информацию.

Как уже говорилось выше, отсутствие подавляющего большинства подлинных писем с неизбежностью приводит к решению основываться в данном издании на черновиках из личного архива Паррота, хранящихся сейчас в Латвийском государственном историческом архиве (все прочие находки, обнаруженные в российских архивах, носят вспомогательный характер по отношению к обработке этого основного корпуса источников). Черновики писем составляют 720 архивных страниц на бумаге ин-кварто, заполненных по-французски довольно мелким и трудночитаемым почерком Паррота, с исправлениями, свойственными любому черновому документу. К счастью, вносимая рукой Паррота правка достаточно ясна для того, чтобы в каждом случае позволить в полной мере восстановить итоговый текст письма. Но по сравнению с беловым оригиналом у черновиков есть то преимущество, что они содержат выражения, доводы, метафоры и проч., которые автор затем решил отвергнуть. В данном издании было решено использовать это преимущество и опубликовать наряду с окончательным текстом некоторую часть черновой правки – в тексте она стоит в угловых скобках.

Подчеркнем, что в большинстве случаев, когда черновая правка носит чисто редакторский характер, она опускается, но воспроизводится именно тогда, когда добавляет к тексту письма дополнительный смысл или выразительность. Поясним это на примере, который показывает такую значимую смену интонации в ходе правки. Письмо от 25 февраля 1807 г. в очередной раз обращается к критике внутренней политики – на этот раз в области цензуры. Желая подчеркнуть свою постоянную приверженность либеральным принципам начала царствования Александра I, Паррот написал: «Я правил не менял» (Je n’ai pas change de principes). Но потом он спохватился, поскольку увидел, что это может прозвучать как упрек в адрес самого Александра I, который за пять прошедших лет как раз изменил своим принципам – но именно эту мысль профессор и пытался опровергнуть, внушая здесь же царю: «Благородство сердца Вашего, либеральность идей Ваших прежними остались». Поэтому Паррот зачеркивает слово «правила», оставляя нейтральное «Я не изменился».

Описи, составленные в середине XIX в., указывают на то, что черновики писем ранее были распределены по 24 пакетам в хронологической последовательности (номер каждого письма в пакете, проставленный еще Парротом, приводится в комментарии к соответствующему письму). Это послужило основой их хронологической атрибуции, поскольку далеко не все черновики имеют дату написания. В то же время более тщательный анализ показывает, что в ряде случаев Паррот ошибался, когда в конце жизни по памяти воспроизводил порядок писем (на это указал еще первый читатель всей переписки М. А. Корф).