Кафе «Поющий енот»

Интерлюдия

Все та же троица все на той же кухне, но сегодня у них гость – Старик, такой же призрачный, как Яркий и Дама. Он внимательно разглядывает всех по очереди и кивает:

– Хорошая компания. Рад вас видеть, друзья. Спасибо, что помогаете Иоланде.

– А как же иначе? – восклицает Яркий. – Если бы не этот тип, я бы…

– Прости, – кротко говорит Светлый. – Это была роковая случайность. Отказали тормоза. Как долго мне еще просить у тебя прощения? Столько лет прошло!

– Случайность… – ворчит Яркий. – Однако тебя почему-то оставили, а мне пришлось уйти!

– Не я это решал, ты же знаешь.

– Не ссорьтесь, мальчики, – говорит Дама. – Все равно ничего изменить нельзя. Давайте лучше подумаем, как нам привлечь Седьмую.

– Она придет сама, – уверенно произносит Старик. – Надо просто подождать. А пока помогите моему мальчику, а то он очень горюет.

– Я помогу, – говорит Светлый, и Яркий кивает:

– Да, ты справишься лучше всех.

А Светлый улыбается, понимая, что так Яркий просит прощения за свои упреки.

Часть 4 Анджей. Одинокий скворец

Наконец я обрел свою семью. Это так странно. Долгие семь лет я провел с Теодором, который был для меня всем: наставником, лекарем… отцом. Родной отец от меня отказался, а мама всегда ему подчинялась. Так что в восемнадцать лет я оказался на улице – с душой, полной отчаяния, лишенный любви и надежды. Теодор меня спас. А теперь его нет, но я не чувствую себя одиноким. Одиночество закончилось в тот момент, когда Иоланда меня обняла. Это Теодор подтолкнул нас друг к другу, а я привык следовать его советам. Но сначала внутренне упирался, как кот, которого запихивают в переноску. А потом взглянул в глаза Иоланде, и на меня хлынул поток тепла и света. Поток любви. Впервые в жизни я ощутил, что любовь материальна. И всесильна. И не имеет никакого отношения к сексу. Совсем. Мне трудно об этом рассказывать, потому что и слов таких нет. Иоланда потрясающая. Она живет с распахнутым настежь сердцем и с неисчерпаемыми запасами любви. Но как же я боялся увидеть ее снова! После всего, что случилось. Думал: а вдруг окажется, что наша внезапная дружба – обычное волшебство Теодора? И без него ничего не получится? Конечно же, получилось.

Но обо всем по порядку.

Когда мы сели в самолет, Теодор выглядел очень усталым, да и неудивительно, в его-то состоянии. Я знал, что дни Теодора сочтены, и это приводило меня в уныние: как я буду жить без него? Всю дорогу Теодор дремал, но когда самолет стал снижаться, он внезапно взял меня за руку и тихо произнес:

– Не переживай, дорогой. С тобой все будет в порядке. Иоланда за тобой присмотрит.

– Да я и сам могу за собой присмотреть, – рассмеялся я, но сердце болезненно сжалось.

– Конечно, конечно. Но вдвоем лучше. И эта ее компания… Мне кажется, ты хорошо туда впишешься. Если только…

– Не беспокойтесь насчет Рэйвена! Я справлюсь.

– Хорошо. А теперь послушай внимательно. Я хочу, чтобы ты собрал все наши материалы к будущей книге и поработал над ними вместе с Иоландой. Вы напишете мою книгу. Я уже не успею. А вы сможете.

Теодор улыбнулся и легонько сжал мои пальцы, сказав:

– Я всегда любил тебя как сына. Помни об этом.

У меня перехватило дыхание, и, сам не понимая, что делаю, я наклонился и поцеловал его руку в старческих пятнах. Пока мы разговаривали, самолет прекратил снижение и снова набрал высоту. Стюардесса объявила по громкой связи, что нам предстоит долгая и жесткая посадка. Что было дальше, я помню плохо. Я действовал автоматически и очнулся, похоже, только в момент похорон Теодора, когда увидел Иоланду и Ника. Иоланда распахнула мне объятия, Ник обнял нас обоих, и я наконец заплакал.

Мы провели три прекрасных дня вместе: много гуляли, много разговаривали. Разговоры, правда, были по части Иоланды. Я показывал Иоланде и Нику достопримечательности, мы заходили в кафе, где Ник придирчиво оценивал качество кофе, а мы с Иоландой наслаждались пирожными. Мне нравился Ник. Я был бы рад с ним подружиться, но стеснялся. Ник, похоже, тоже. И потом я боялся, как бы он не подумал чего плохого, если я стану слишком дружелюбным: конечно, семь лет терапии с Теодором возродили меня к жизни, но страх оказаться неправильно понятым остался.

Потом они уехали, а мне надо было разобраться с завещанием Теодора и привести дела в порядок. Это заняло больше времени, чем я рассчитывал. Теодор оставил мне дом и кучу денег – родных он тоже не обделил. Я решил сдать дом в аренду и вернуться к Иоланде: она переехала к Нику, и свадьба была не за горами. Так что я разбирал вещи, решая, что отдать на благотворительность, продать или подарить, а что взять с собой. И в одной из кладовых наткнулся на…

На свою прежнюю жизнь.

Это были четыре картины и папка с набросками.

Надо же, а я и забыл, что Теодор выкупил эти работы у Ромеро…