Качели судьбы 2 Триединый

К мосту через Тюменьку вышел едва не в сумерках. Помахал воинам запасной рубахой. Получив в ответ отмашку белым флажком, миновал мост и, под удивленные взгляды бойцов, направился в сторону ближайшей конторы по скупке охотничьих трофеев. В Гильдейскую, мне хода нет, ибо не являюсь членом официального сообщества охотников.

Зашел к старине Зябкинду Моисею Абрамовичу. Оно, хоть мужик ушлый, и торгуется, как в последний день своей жизни, но достигнутые договоренности – по словам бывалых ватажников – соблюдает честно. Раньше Ивану Силаеву обращаться к торговцам не доводилось. Вот теперь и настал момент свести знакомство с этим ушлым племенем.

Моисей Абрамович оказался мужчиной пожилого возраста не выдающихся статей. Единственным примечательным моментом его внешности было наличие пары спускающихся от висков до плеч седых косичек-пейсов, непременного атрибута всякого искренне верующего иудея мужескага пола.

Явление сельского дурня по кличке Жопа, к тому же, с богатыми трофеями, вызвало у хитрожопого представителя богоизбранного народа восторг и предвкушение того, как он быстро без особых мудростей объегорит не отличающегося умишком охотника. Однако я его сумел удивить, что, по большому счету, при моей-то ментальной восприимчивости не составило особого труда.

Собственно процесс торговли начался не стазу. Для начала, хозяин лавки извлек из навесного настенного шкафчика некий агрегат, напоминающий укороченный миноискатель и попросил меня распаковывать по его просьбе тот или иной пакет. Для начала он поднес свой прибор к свернутой шкуре. Не знаю, сколько и чего там показала стрелка, но даже этому весьма хитроумному дельцу, умеющему держать «покерфейс» в процессе торговли с ватажниками, не удалось удержаться от выражения бурной радости на физиономии. Впрочем, если бы даже он не подал виду, я все равно определил бы его эмоциональный фон, который, скажу вам, буквально зашкаливал. После шкуры процедуре проверки было подвергнуто поочередно содержимое каждого транспортировочного пакета.

Далее, вооружившись калькулятором, скупщик погрузился в какие-то загадочные вычисления и вскоре огласил сумму выкупа, явно взятую с потолка:

- Ну что же, молодой человек, двести целковых за всё про всё старый Моисей Абрамович готов вам заплатить.

Сука, раз в двадцать занизил истинную стоимость товара. Разумеется, я неподдельно возмутился:

- Пошел на хер, морда жидовская! Я тут корячусь, по Пустошам хожу, рискуя жизнью. Эвон тварюгу какую завалил, а ты мне пару сотен, как какому нищебродскому угрёбищу. Короче, моя цена пять тыщ за всё про всё. Не сговоримся, отправлюсь к Дворкину или Кузьмину… Хотя… - Я сделал вид, будто на меня вдруг озарение снизошло, - завтра устрою аукцион, кто больше даст, тому и добыча моя достанется.

От моего столь категоричного и резкого заявления глубоко посаженные до этого зенки торговца едва ли не вылезли из орбит.

- Но пять тысяч этот товар не стоит, - попытался тот наставить слишком жадного охотника на путь реальной коммерции.

- Лан, четыре с половиной тыщи и ни копейкой меньше. – Я почти вписался в сумму, мысленно обозначенную самим же торговцем.

- Три, - наконец-то господина Зябкинда проняло, и он понял, что Иван Силаев вовсе никакой и не дурачок-простофиля, а вполне себе клиент сурьезный, сцепиться с которым в торговой схватке вовсе не западло.

Впрочем, торговаться до слюней изо рта и соплей из носа я не стал. Снизил цену до четырех тысяч и категорически заявил, что это крайняя моя уступка. Как бы там ни было, столь ценную добычу ушлый представитель иудейского племени упускать не захотел. Скрепя сердце и бормоча под нос что-то неодобрительное насчет «жадных гоев», буквально лишающих несчастных потомков Иакова последней корки хлеба он вынужден был согласиться на мои требования.

Ладно, мели Емеля, не все вам хитрожопым гешефт на ровном месте. Нужно делиться доходами с ближним. Оно вроде бы, наш общий Господь Бог именно так и завещал и всячески порицал в дарованных Моисею Скрижалях Завета человеческую жадность. После того, как я разъяснил старику политику Создателя и напомнил о существовании десяти заповедей Господних, Моисей Абрамович очень удивился моей образованности и брюзжать перестал.

Удалился ненадолго в соседнее помещение, позвав приглядывать за мной то ли внука, то ли правнука.

По возвращении с нескрываемым пиететом к деньгам отсчитал банковские билеты, достоинством от четвертного до сотенного. Получилась приличная пачка.

- Вот получите, юноша, пересчитайте и распишитесь, что не имеете к старику Зябкинду никаких претензий.

Я быстро пересчитал деньги, убедившись, что все в порядке, перевязал пачку бумажным шпагатом и отправил её во внутренний карман куртки. Затем расписался в книге приемки-сдачи товара, подтвердив тем самым, что шкура и прочие ингредиенты приобретены господином Зябкиндом законным образом у вольного охотника Силаева Ивана Игнатовича за такую-то и такую-то сумму.