Кабальеро плаща и гитары том 3 и 4

— А это Саманта. — Я планомерно вёл бельчонка по главной аллее, изредка сворачивая на «точки» в левой или правой, но после вновь возвращаясь на центральную. Сейчас мы подошли к местной знаменитости, девочке лет десяти, лабающей тут на скрипке. Играла она не типовые классические вещи, а каверы на современные поп-исполнения. Её изюминка была в том, что играла она с завязанными глазами. Я с нею близко не общался, но Карен сказал, она и вправду плохо видит, а денег на коррекцию нет. Она своей скрипкой кормит папу, маму и пятерых братишек и сестрёнок, живущих на пособие по родительской инвалидности. Знакомая картина. Только если у Санчес отец под завал попал, то тут оба родителя пострадали от пробоя купола, надышались кислоты. Вещь для Альфы и Венеры обыденная, и спасибо высшим силам, что девчонка популярна, что её заработка на всех хватает.

Услышав краткую историю скрипачки, её высочество покачала головой и бросила в футляр пластинку на сто империалов. Пошли дальше.

— А это мелочь Демиса, одна из дружественных подростковых банд, — дошли мы до следующей точки. Тут малолетки танцевали с элементами акробатики. Красиво танцевали, конкуренция у Игорька-Хорхе хорошая.

— Дружеская подростковая банда? — Изабелла нахмурилась. — Хуан, я грешным делом начала считать, что за эти четыре месяца тебя узнала почти всего. Так, мелочи остались. А тут непонятного и таинственного не на одну жизнь. Когда ты успеваешь?

Я улыбнулся, потянул её ещё дальше, лишь помахав парням: «Привет-привет, вижу вас, но некогда!»

— Банда потому, что щипают карманы туристов. Иногда бомбят карточки лохов под заказ, но редко. В основном тут промышляют, на главной аллее и около. Нет, нас не тронут, не дёргайся. Они не самоубийцы со мной связываться.

— С ТОБОЙ? — округлила высочество глаза. Понимаю, как же, вокруг её охрана, два звена, вооружены и опасны, а мелочь боится почти безоружного беззащитного МЕНЯ, а не её грозовых валькирий.

— Бэль, они не знают, кто ты, — с улыбкой осадил я. — А скажу, что принцесса — не поверят. И девочек твоих не факт, что срисуют. А и срисуют — не факт, что правильно оценят. Нет, они и рядом не стояли с ужасным мной. — Довольно усмехнулся, вспоминая бледное лицо Демиса перед первым концертом.

Бельчонок нахмурилась и до следующей точки шла молча, не делая попытки расправить брови. Типа, смотрите все, как я недовольна.

— Тут такое дело, — продолжил я, когда мы вернулись к фонтану на центральной аллее, — что тебя не факт, что вообще узнают. Даже без грима, макияжа и покраски волос. У быков местных смотрящих и мысли не возникнет сравнить тебя с известным из сетей изображением некой принцессульки — не под то мозги заточены. Мелочь, щипачи и прочие — тем более; принцессульки не ходят по Малым Гаванам ВОТ ТАК, и этого достаточно. А туристам пофиг. Даже если ты принцесса, это повод лишь сфоткать тебя, как вон тот фонтан, или вон тот памятник Габриелю Гарсия Маркесу. Или себя на твоём фоне — как вариант. Всё. Ты никому тут не интересна, ваше высочество. И не знаю кому как, но мне бы такое положение вещей понравилось.

— Да, что-то в этом есть, — согласилась она. — А это кто?

Мы подошли к ребятам, пятёрке парней протестной внешности и униформы, играющих на экзотических ударных — банки из под соков и различной воды, бутылки, тарелки и миски, кирпичи, доски… Получалось здорово.

— Понятия не имею. — Я пожал плечами. — Тут столько народа пасётся, жизни не хватит всех запомнить.

День перевалил за середину и клонился к вечеру. Людей становилось всё больше. Настроение подымалось. Жизнь налаживалась.

— А это что такое?

Перед нами стояла небольшая толпа человек в двадцать. Обступив некий объект, они что-то обсуждали, спорили, переговаривались.

— Стоять! — одной рукой остановила наш порыв подойти Арабелла.

— Ну… Ты видела, как играют в напёрсток? — улыбнулся я принцессе.

— Нет. — Сработало, глаза бельчонка загорелись. Выкусите, кошёлки, так вам.

— Есть возможность подойти посмотреть.

— Нельзя. Плотная толпа, — подключилась догнавшая нас Мери.

— А вы здесь на что, курвы эдакие? — снова злорадно усмехнулся я и активировал на браслете горящую кнопку. — Лан, хотим подойти. Организуй «забор».

— Уверены? — Это не мне, это бельчонку.

— Да, Лан. Хочу посмотреть, — ответила та.

— Сука! — А это уже мне, по седьмой линии, персонально в уши.

— Я тоже тебя люблю, — ответил я и причмокнул.

Бэль, поняв, что мне было что-то сказано, и даже примерно что, улыбнулась. Лезть в наши взаимоотношения не пыталась, как и не попыталась утрудить себя пониманием, чего это я на её группу сегодня такой злой. Злой — и злой, дела корпуса.

Через минуту в толпе находилось аж восемь ангелиц, целый взвод. Ещё четыре камаррады окружили Изабеллу со всех сторон, эдаким «забором», отсекая даже возможные случайные прикосновения, не говоря о намеренных попытках прикоснуться. Ну и я с ними. Вокруг нашей компашки образовался вакуум, который, впрочем, на зрителей и действующих лиц не произвёл впечатления.