К востоку от Эдема. Том 2

— Хочу попробовать приготовить жаркое в тыкве. Это китайское блюдо, для него нужна мускатная тыква. Меня двоюродный брат научил. Он в Китайском квартале живет, хлопушки и шутихи делает, еще карточный стол держит.

— Я не знал, что у тебя есть родственники, — заметил Адам.

— Китайцы — все родственники, — возразил Ли. А те, которых Ли зовут самые близкие. Правда, у моего брата другое имя — Сю Тен. Недавно приболел он, в деревню уехал и там готовить научился… Taк вот, ставишь тыкву в котел, аккуратно срезаешь верхнюю часть, кладешь внутрь курицу, грибы, водяные орехи, лук-порей, имбиря совсем немножко. Потом закрываешь все отрезанной верхушкой и ставишь на медленный-медленный огонь, томиться должно двое суток. Вкусно, наверное.

Адам полулежал в кресле, закинув руки за голову, и улыбался, глядя в потолок.

— Вкусно, Ли, вкусно.

— Вы даже не слышали, что я говорил.

Адам сел прямо.

— Интересно получается, — сказал он. — Человек уверен, что знает своих детей, и вдруг обнаруживает, что ничего подобного.

— И что же ускользнуло от вашего родительского внимания? — улыбнулся Ли.

— Многое, Ли! — засмеялся Адам. — И представь себе, я узнал об этом совершенно случайно. Конечно, я заметил, что Арон этим летом мало бывает дома, но думал, играет где-нибудь.

— Играет? Да он уж несколько лет, как игры бросил.

— Правда? Но дело не в этом… Так вот, встречаю я сегодня мистера Килкенни — это их директор школьный, знаешь? И он очень удивился, что Арон ничего не сказал мне. Как ты думаешь, чем он был занят все это время?

— Понятия не имею, — ответил Ли.

— Он по всем предметам за последний класс сдал, чтобы выиграть год, и теперь хочет поступать в колледж. И мистер Килкенни считает, что он поступит. Как тебе это нравится?

— Замечательно, — сказал Ли. — Но зачем?

— Я же сказал — чтобы выиграть год!

— А зачем ему год-то выигрывать?

— Черт возьми. Ли! Честолюбие у него, неужели не понимаешь?

— Не понимаю, — невозмутимо ответил Ли. — И никогда не понимал.

— И подумать только — ни разу не обмолвился, — задумчиво произнес Адам. — Интересно, Кейл знает?

— Видно, Арон хочет всем нам сюрприз преподнести. Надо сделать вид, будто мы ничего не знаем.

— Пожалуй, ты прав… И знаешь, Ли? Я горжусь им, очень горжусь. Совсем другим человеком себя чувствуешь. Вот если бы у Кейла тоже честолюбие было.

— Может, оно у него есть, — сказал Ли. — Может, он тоже какой-нибудь сюрприз по секрету готовит.

— Все может быть. Кстати, он тоже все время где-то пропадает, почти не бывает дома — ты уверен, что это хорошо?

— Кейл ищет себя. По-моему, игра в прятки с самим собой — не такая уж редкая штука. Некоторые всю жизнь в нее играют и все без толку.

— Нет, только подумай — за целый год вперед сдать, — повторил Адам. Обязательно надо какой-нибудь подарок ему приготовить.

— Золотые часы, — сказал Ли.

— А что? Немедленно куплю, закажу надпись выгравировать, и пусть лежат. Какую надпись сделать — как ты думаешь?

— Гравировщик вам подскажет… — сказал Ли. — Через двое суток вынимаешь курицу, выбираешь кости, а мясо снова внутрь кладешь.

— Какую курицу, о чем ты?

— О том, как приготовить жаркое в тыкве.

— Слушай, Ли, а у нас денег на колледж Арону хватит?

— Если не будем бросать их на ветер, хватит. И если он будет умерен в желаниях.

— Конечно, будет!

— Я тоже так о себе думал, однако же ошибся. — Ли с удовольствием оглядел рукав пиджака.

2

Пасторский дом при Епископальной церкви святого Павла состоял из множества помещений. Строили его для священников, имеющих большое семейство. Мистер Рольф был не женат, вел скромный образ жизни и за ненадобностью позапирал большинство помещений, однако когда Арону понадобилось место для занятий, он выделил ему одну большую комнату и вообще всячески помогал ему.

Мистер Рольф привязался к Арону. Ему нравилось его ангелоподобное лицо с гладкой кожей, его узкий таз и прямые длинные ноги. Он любил сидеть с ним в комнате и наблюдать, с каким упорством и сосредоточенностью тот овладевает знаниями. Мистер Рольф понимал, почему Арон предпочитает заниматься здесь: обстановка у него дома отнюдь не благоприятствовала углубленным, несуетным размышлениям. Пастор считал юношу своим творением, духовным сыном, своим даром Церкви. Он, как умел, поддерживал ученика, превозмогающего муки целомудрия, и горячо надеялся, что приведет его в безмятежные воды безбрачия.

Наставник и ученик часто вели долгие доверительные беседы.

— Я знаю, что многие упрекают меня, — говорил мистер Рольф, — за то, что я верую в каноны более высокой Церкви, чем наша. Никто не убедит меня, что покаяние менее важное таинство, нежели причащение. Помяни мое слово: я попытаюсь ввести исповедь в наши обряды, хотя, разумеется, постепенно и осторожно.

— Я тоже буду принимать исповедь, когда стану священником.

— Только помни: это требует величайшей деликатности, — предостерегал мистер Рольф.