К востоку от Эдема

– Да вы отродясь столько не ели, – сказал Джо. Дожидаясь на кухне, пока повар сварит яйцо, он тревожно размышлял. Может, она пронюхала чего? Гляди в оба. Черт, чего она цепляется. Он же, в натуре, ничего не знает. Не виноват он.

Возвратясь в комнату хозяйки, Джо доложил:

– Яблок нету. Повар говорит, что груша вот хорошая.

– Груша? Еще лучше.

Он стоял и смотрел, как она чистит скорлупу и окунает ложку в яйцо.

– Ну как?

– Замечательно! – кинула Кейт. – Просто замечательно.

– Выглядите сегодня что надо.

– Я и чувствую себя что надо. А вот на тебе лица нет. Что-нибудь случилось?

– Понимаете, мэм… – замычал словно бы нехотя Джо. – Мне сейчас незнамо как пять сотен требуется.

– Позарез… – перебила Кейт игриво.

– Чего-чего?

– Ладно, проехали… Ты что – хочешь сказать, что не нашел ее? Посмотрим, если хорошо поработал, получишь свои пять сотен. Давай-ка по порядку. – Кейт взяла солонку и вытрясла в яйцо несколько крупинок.

Джо изобразил на лице радость.

– Спасибочки, – сказал он. – Ей-ей, во как нужно… Ну, был я, значит, в Пахаро и Уотсонвилле. В Уотсонвилле видели ее, сказали, в Санта-Крус подалась. Я – туда, разведал все чин-чином: верно, ошивалась там, а после куда-то смылась.

Кейт попробовала яйцо и добавила еще соли.

– И это все?

– Не, не все, – продолжал Джо. – Дай-ка, думаю, в Сан-Луис-Обиспо махну. И точно, была она там, а после как в воду канула.

– И никаких следов? Никто ничего не знает?

Джо нервно перебирал пальцами. Вся его затея, а может, и вся его жизнь зависели от того, что он сейчас скажет, и он боялся промахнуться.

– Ну, чего молчишь? – проговорила она, теряя терпение. – Выкладывай, чего у тебя там.

– Да так, ничего особенного. Сам не знаю, что об этом думать…

– А ты не думай – говори. Думать я буду, – резко оборвала его Кейт.

– Может, вранье все…

– Вот наказанье-то, господи! – рассердилась она.

– С мужиком одним я калякал. Он ее, значит, последний видел. Джо его зовут, как и меня…

– Как его бабушку зовут – не узнал? – съязвила Кейт.

– Мужик этот, значит, и говорит, набралась она раз пива и грозилась в Салинас вернуться втихую. Дескать, должок вернуть надо. Больше этот мужик ничего не знает, потому как укатила она.

На какой-то короткий миг Кейт потеряла самообладание, но Джо засек этот миг, заметил ее тревогу, ее испуг и почти полную растерянность. Он не знал, что именно на нее подействовало, но почувствовал себя на коне. Наконец-то у него появился шанс.

Она подняла глаза со своих скрюченных рук, лежащих на коленях.

– Бог с ней, с этой бздюшкой, Джо, – сказала она. – Считай, что пять сотен твои.

Она целиком погрузилась в себя, а бедный Джо боялся дыхнуть, чтобы не спугнуть ее. Поверила-таки, поверила даже тому, о чем он и полслова не вымолвил. Ему захотелось поскорее убраться вон.

– Спасибочки, мэм, – тихо сказал он и начал бочком подвигаться к двери. Его пальцы уже легли на ручку, когда она сказала как бы между прочим:

– Кстати, Джо…

– Да, мэм?

– Услышишь чего… о ней – скажи мне, хорошо?

– Обязательно. Может, мне еще поспрошать?

– Да нет, не стоит. Не так уж это важно.

У себя в комнате Джо защелкнул дверь, уселся, сложил руки на груди и, заулыбавшись, принялся прикидывать, как ему вести себя дальше. Остановился он на том, что лучше всего дать ей помозговать, к примеру, с недельку. Пусть успокоится малость, а там опять, будто ненароком, заговорить об Этель. Джо не понимал, какое оружие попало ему в руки, и не умел им пользоваться. Зато он твердо знал, что оружие опасное, и ему не терпелось пустить его в ход. Он расхохотался бы от радости, если бы знал, что Кейт заперлась в серой каморе, неподвижно сидит в своем кресле и глаза ее закрыты.

Глава 46

Иногда вдруг в ноябре на долину Салинас-Вэлли проливается дождь. Это случается так редко, что «Газета» и «Вестник» тут же откликаются на событие редакционными статьями. После дождя склоны гор и предгорья покрываются пушистой зеленью, а в воздухе разливается приятная свежесть. От дождей в такую пору земледелию никакой пользы, если только они не зарядят как следует, а это бывает чрезвычайно редко. Обычно же снова быстро настает сушь, зелень жухнет, или же побеги прихватывает заморозками, и иногда большая часть посевов гибнет.

Когда началась война, пошли сырые осени, и многие объясняли капризы погоды тем, что во Франции палят из огромных пушек. Сей предмет серьезно обсуждался в разговорах и даже в газетах.

Первую военную зиму наших войск во Франции было мало, однако миллионы проходили обучение и готовились к отправке за океан.