К востоку от Эдема

– Забрали и забрали – что тут такого? Ты же не сделал ничего плохого.

– Но я же был в недозволенном месте. – Кэлу очень хотелось ответить за свой поступок.

– Я однажды тоже попал в похожую историю, – сказал Адам. – Целый год отсидел за то, что был в недозволенном месте.

Кэл изо всех сил старался переварить невероятную новость.

– Не может быть, – выговорил он наконец.

– Мне иногда самому кажется, что не может быть. Но факт остается фактом. Потом я убежал, забрался в лавку и выкрал одежду.

– Не может быть, – огорошенно повторил Кэл, но внутри у него разливалось такое упоительное тепло от сознания близости к отцу, что он едва дышал, чтобы сберечь это чувство, не дать ему улетучиться.

– Ты ведь Сэмюэла Гамильтона помнишь? – спросил Адам. – Так вот, когда ты был совсем маленьким, он сказал, что я плохой отец. А чтобы вразумить хорошенько – стукнул меня, да так, что я свалился.

– Это тот старик?

– Старик-то старик, но рука у него тяжелая была. Только потом я его понял. Я, понимаешь, весь в отца. Он не признавал во мне человека, и я своих сыновей за людей не держал. За это Сэм меня и поколотил.

Он смотрел Кэлу в глаза и улыбался, а у того от любви к отцу мучительно замирало сердце.

– Мы с Ароном все равно считаем, что у нас хороший отец.

– Бедные вы мои, – сказал Адам. – Откуда вам знать, плохой или хороший. Другого-то у вас нет.

– А я рад, что меня посадили в тюрьму!

– Знаешь, я тоже! – рассмеялся Адам. – Мы оба были в тюрьме, значит, у нас есть о чем потолковать. – Ему становилось легко и радостно. – Расскажи, какой ты – можешь?

– Конечно, могу.

– А захочешь?

– Конечно, отец.

– Ну вот и расскажи. Понимаешь, быть человеком – значит взять на себя какую-то ответственность, а не просто заполнять собой пространство. Итак – какой ты?

– Ты это взаправду? – застенчиво спросил Кэл.

– Конечно, взаправду… Честное слово! Давай рассказывай – если хочешь.

– Ну, если взаправду, я… – начал было Кэл и замолк. – Трудно так, сразу.

– Еще бы не трудно. Может, вообще невозможно. Расскажи тогда про Арона.

– А что тебя интересует?

– Что ты о нем думаешь. Остальное, наверное, никто не знает.

– Арон – он добрый, – сказал Кэл. – Он не делает ничего плохого. И в голове ничего плохого не держит.

– Ну вот, ты и начал о себе рассказывать.

– Как это?

– Ты делаешь что-то плохое и в голове плохое держишь – верно?

Кэл покраснел:

– Верно.

– Очень плохое?

– Очень. Рассказать?

– Не надо, Кэл. Ты уже все рассказал. По твоим глазам я вижу, что в тебе идет борьба. Ты не стыдись этого, сын. От стыда можно с ума сойти. Арон тоже испытывает стыд?

– Ему нечего стыдиться, он ничего такого не делает.

Адам нагнулся к нему:

– Ты это точно знаешь?

– Точно.

– Скажи, Кэл, ты его защищаешь?

– В каком смысле, сэр?

– В таком… Вдруг ты узнал о чем-нибудь неприятном или жестоком – поделишься с ним или нет?

– M-м… Вряд ли.

– Почему? Думаешь, у него не хватит сил вынести неприятность, не то что у тебя?

– Не в этом дело, Арон не слабак, он просто добрый, не вредный. Мировой парень! Никого не обижает и сам не жалуется. Драться он не любит, но кому хочешь сдачи даст, ничего не боится.

– Ты, я вижу, любишь брата.

– Да, люблю… Но и гадости тоже ему делаю. Мне нравится его дурачить, дразнить и вообще. Иногда сам не знаю зачем.

– А потом сам переживаешь, правда?

– Угу…

– Арон тоже переживает?

– Наверное, не знаю… Вот когда я не захотел стать членом церковной общины, он очень огорчился. И еще он ужасно переживал, когда Абра на него взъелась. Ненавижу, говорит. Он прямо заболел от этого. У него тогда жар начался, и Ли за доктором посылал – помнишь?

– Господи, живу рядом с вами и ничего-то не знаю! – изумился Адам. – За что же она на него взъелась?

– Да так… Тебе обязательно нужно знать?

– Если не хочешь, не говори.

– Ладно уж, ничего тут секретного нет. Арон ведь священником хочет стать, ну а мистер Рольф, священник наш, он за высокую Церковь выступает и брата подговаривает[12]. Арон сказал, что он, может, никогда не женится, будет затворником жить.

– То есть вроде монахом заделается?

– Ну да!

– И Абре это не понравилось?

– Еще бы! Как кошка зафыркала. Она вообще такая злюка бывает. Схватила у Арона самописку и ка-ак бросит ее на землю и давай топтать. Я, говорит, полжизни ему посвятила, а он…

– Сколько же лет Абре? – рассмеялся Адам.

– Скоро пятнадцать, но она… ну, вроде взрослее.

– Понятно. Ну и что Арон?

– Ни слова не сказал, но здорово обиделся.

– Ты, наверное, отбил бы ее у Арона, если б захотел? – сказал Адам.

– Абра с Ароном обручена, – серьезно возразил Кэл.

Адам пристально посмотрел сыну в глаза и позвал Ли.

Тот не появился.

– Ли! – крикнул он снова и добавил: – Странно, по-моему, он никуда не уходил. Кофейку бы еще.

Кэл вскочил:

– Я сейчас заварю!

– Тебе в школу пора.

– Мне не хочется.

– Надо. Арон уже там.

– Можно, я с тобой побуду, па? Сегодня как праздник.

Адам глянул себе на руки и сказал тихим неверным голосом:

– Ну хорошо, завари.