Читаем К востоку от Эдема полностью

Том обладал чутким слухом и понимал, что его авторитет падает в глазах племянницы, тогда как ему хотелось вызывать любовь и восхищение. Однако в его душе был тонкий стальной стержень правды, который безжалостно отсекал голову любой скорой на ногу лжи. Он посмотрел на заплетенные в тугую косу волосы Мэри, такие светлые, что они казались белыми. Кончик косы был грязным, сестра имела обыкновение вытирать о него руки перед особо трудным броском шарика. Том заглянул в холодные, враждебные глаза племянницы.

– По-моему, тебе совсем не хочется меняться.

– Хочется.

Том ошибался – Мэри была настроена на серьезный лад.

– Однако, – сказал он, – ничего не поделаешь. Наступит день, и ты сама этому порадуешься.

– И не подумаю радоваться, – заявила Мэри и, обращаясь уже ко мне, с ледяным презрением добавила: – Он не понимает!

Том поморщился, как от боли, а меня пробрала дрожь от жестокого приговора сестры. Мэри была смелее и безжалостнее большинства других детей и потому неизменно выигрывала все стеклянные шарики в Салинасе.

– Если ваша мать разрешит, – смущенно сказал Том, – закажу сегодня утром устричный рулет, а вечером заберу.

– Не люблю устричных рулетов, – заявила Мэри и гордо удалилась в спальню, громко хлопнув дверью.

Том с грустью посмотрел ей вслед и изрек:

– Самая настоящая девочка во всех проявлениях, – вздохнул он.

Мы остались вдвоем, и я чувствовал, что нужно залечить нанесенную Мэри рану.

– А я обожаю устричные рулеты.

– Еще бы. И Мэри тоже их любит.

– Дядя Том, а разве нет способа превратить ее в мальчика?

– Нет, – печально ответил Том. – Если бы я знал такой способ, то непременно бы ей сказал.

– Она лучший питчер у нас в Уэст-Энде.

Том вздохнул и снова принялся рассматривать руки, будто признавая свое бессилие, и тут мне стало его до боли жалко. Я принес пробку с выдолбленным отверстием, которое закрыл решеткой из английских булавок, и предложил:

– Дядя Том, хотите мою клетку для мух?

– Ты действительно желаешь ее мне подарить? – поинтересовался Том. Он всегда вел себя как истинный джентльмен!

– Конечно. Смотрите, надо поднять булавку, запустить туда муху, и она будет сидеть в клетке и жужжать.

– Спасибо, Джон. Мне очень нравится подарок.

Том весь день что-то вырезал острым перочинным ножиком из маленькой деревянной чурки, а когда мы вернулись из школы, он уже вырезал миниатюрное человеческое лицо. Глаза, уши и губы двигались: они соединялись внутри полой головы крошечными поперечинами. А шея закрывалась внизу пробкой. Это было настоящее чудо. Ловишь муху, запускаешь в отверстие и затыкаешь пробкой. И вдруг голова оживает. Ошалевшая от страха муха ползает по поперечинам, и глаза начинают двигаться из стороны в сторону, губы разговаривают, а уши шевелятся. Даже Мэри смягчилась и сменила гнев на милость, но уже больше не испытывала к дяде прежнего доверия до той поры, когда сама обрадовалась, что родилась девочкой. Только было уже поздно. Дядя Том подарил голову не мне одному, а нам обоим. Она и по сей день где-то хранится у нас и по-прежнему работает.

Иногда Том брал меня с собой на рыбалку. Мы отправлялись до восхода солнца и ехали в повозке прямо к Фремонт-Пик. По мере приближения к горам звезды на небе гасли, а горы становились черными на фоне утренней зари. Помню, как во время езды прижимался щекой и ухом к куртке Тома, а он, обняв меня за плечи, время от времени поглаживал по руке. Мы останавливались под дубом, выпрягали коня из оглобель и, напоив из ручья, привязывали к задку повозки.

Не помню, чтобы Том разговаривал. Теперь, задумываясь над прошлым, не могу вспомнить ни звука голоса, ни слов, что он произносил. А вот разговоры деда помню отлично. Воспоминания о Томе похожи на ласковую тишину. Возможно, на рыбалке он и вовсе не разговаривал. Снасти у Тома были отменные, а искусственных мушек он изготавливал сам. Однако Тома мало беспокоило, наловим мы форели или нет. Он никогда не стремился одержать победу над живыми существами.

Помню пятипалые папоротники под маленькими водопадами и их вздрагивающие от капель листья. И помню запахи холмов, аромат дикой азалии, доносящийся откуда-то издалека душок скунса, сладковатый, навязчивый запах люпина и лошадиного пота на сбруе. Помню чудесный стремительный танец сарычей на небе. Том подолгу на них смотрел, подняв голову, но я не припоминаю, чтобы он сказал о птицах хоть слово. Помню, как держал свободный конец лески, а Том вбивал колышки и сплетал ее. Помню запах смятых папоротников, устилавших дно плетеной корзины для рыбы, и нежный аромат только что пойманной влажной радужной форели, которая так красиво смотрится на зеленом ложе. И наконец, помню, как мы возвращались к повозке, и он насыпал плющеный ячмень в кожаную торбу и вешал ее на лошадиную голову, пристегивая за ушами. Но в памяти не сохранились ни звук голоса, ни слова. Так Том и остался в воспоминаниях безмолвным великаном, излучающим тепло, с душой, блуждающей во мраке.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги