К вам и сразу обратно

Он долго ходил по поселку, пытаясь разбудить в душе прощальные чувства. Послезавтра его здесь не будет. Не будет лиственниц, посаженных строительством, и шлакоблочных домов, и снежных сопок, и всего ощущения отдаленности. Отдаленность, помноженная на размах души, – вот что такое эти места. Вначале была просто тайга со зверьем, с лесом и климатом, потом прошел какой-нибудь Костенька Раев и изумился, глядя в лоток. После было много таких изумлений, были палаточные муки разведки, мозоли безвестных шурфовщиков и буровиков, бессонные ночи камералок, и уже выползал контур россыпи, а где-то на подходе били копытами армии снабженцев. Тысячеэтажный мат шоферов, инфаркты двигателей внутреннего сгорания, промороженные, проклятые, судьбами выстеленные дороги, и вот – пожалуйста: прииск, поселок. Лет через десять наверняка образуется город. А потом… Ладно. Все равно послезавтра он улетает.

В проулке между двух недостроенных двуэхтажных коробок Андрей увидел маленький скособоченный домик с ярко освещенными окнами. Заскрипел унтами человек, бухнула дверь. В просвет двери Андрей увидел другие фигуры. Закусочная «Север». О боже! Еще жива!

Перед дверью сидел черный лохматый пес чуть меньше Валета. Он молча посмотрел на них, потом осторожно подошел и понюхал Валета. Валет поднял губу, показав клыки. Пес дернулся назад, присел на лапах и положил морду боком на снег, потом подскочил и замер. Валет посмотрел на Андрея.

– Довольно приятная дама, – сказал Андрей. – Ты пока познакомься, я быстро.

Андрею вдруг захотелось прикоснуться к нерегламентированной жизни, к тому последнему, что так или иначе связано со словом «Север», что сопутствует рождению будущих городов.

Он открыл дверь и вместе с клубом морозного воздуха ввалился в закусочную. Низкий маленький зал был набит, даже у подоконников стояли люди с тарелками и стаканами. Толпа плавала в густом табачном дыму.

Здесь было место, куда заходили приехавшие с дальних разведок шурфовщики, если не имели при себе гардероб для «Самородка» и не хотели на один-два дня покупать новый, и здесь собирались те, кто получил 47-й пункт «г», в надежде встретить кореша, который поможет, опохмелит, найдет место в каком-нибудь штатном расписании. Раньше Андрей часто бывал здесь. Его интересовали эти потерявшие себя мужики, которые идут на любую работу, была бы крыша, топчан и возможность выпить.

Он протиснулся сквозь толпу к стойке, разыскивая знакомые лица. Знакомых лиц не было.

– Чего тебе? – спросила буфетчица.

– А что есть?! – рассеянно спросил Андрей, озираясь.

– «Зверобой», портвейн и коньяк.

– Коньяк.

Он взял стакан коньяку, густо пахнувшего портвейном, тарелку оленьего холодца, притиснулся к столу. Его внимание привлекли два парня. Они резко отличались от посетителей этой забегаловки тем, что имели лица подонков. Да-да! У всех здесь были человеческие лица видавших виды ребят, а эти двое были подонки, причем разные. Один – длинный, с мягким и мокрым каким-то ртом, белыми расхристанными глазами. Истерик, подумал Андрей. Второй – пониже, плотный и осторожный. Жулик, определил Андрей.

– Иди, говорю, ко мне, не пропадешь. В бригаде у меня молодежный набор. Молоденькие еще, без опыта…

– Не-е! – пьяно возразил длинный. – Я полечу на Катык и набью бригадиру морду. Как мог он платить мне триста, когда на Хатейке зашибают пятьсот?

– Иди ко мне. Народ там строится, и за стройматериалы… Год работы – на жизнь хватит. Можно мотать на «материк».

– Набью ему морду, – долбил длинный.

– С этим долго не проживешь. Тихо жить надо. Бесшумно.

– Учат тебя, дурака. Усекай, – сказал Андрей и посмотрел в глаза длинному.

– Ты-ы! Ты-ы! – изумился тот. – Фраер!

– Тихо! Ладно! Без шума – заоглядывался плотный. – Пойдем лучше.

– Толкуйте! – Андрей допил коньяк и пошел к выходу.

Да, не довел социологического анализа.

– Стой, фраер! – крикнули сзади.

Он оглянулся, и в тот же момент что-то тяжелое обрушилось на затылок, и он, падая, успел увидеть Валета, который с удивлением смотрел на него. И услышал голос второго: «Брось! Убьешь! Убегаем!»

…Очнулся он скоро. Видно, шапка смягчила удар. Голова раскалывалась. Он пощупал затылок. Рука была в крови. Андрей шел по поселку, соображая, где тут живет Костенька Раев. Он не хотел идти к Мишке, не хотел путать его и Лелю в свои социологические занятия, которые так кончаются.

Светились окна. За ними сидели отцы и рассказывали на ночь детишкам о тайге, медведях, евражках. Вертолетчики, которым завтра мотаться над районом, бухгалтеры. Ребята, думал Андрей, что ж вы мразь развели? Неужели забыли, как мы сами, без милиции, очищали поселок.

А улица все закручивалась бесконечной спиралью и была пустынна.

Потом откуда-то вынырнула тонкая фигурка и быстро приблизилась к Андрею.

– Боже мой, – сказала Надежда. – Я ищу вас по всем улицам.

– Зачем? – спросил Андрей и сел в снег и опустил в него пальцы. Снег был сухой и совсем не холодный. Мягкий теплый снег, в нем можно лежать очень долго и ничего не делать, а главное, ни о чем не думать.