К судьбе лицом

Где ты видишь богов? Двое воинов, ковыляя, уносят ноги от вражеского войска. Один поддерживает второго, второй спотыкается, порывается вернуться: «Боги!! Олимпийцы!! Да как такое может быть?!»

Два вредоносных жука ползут спасаться: налетела стая воробьев, сейчас на части расклюют…

– Слышишь! Тут кровь ихняя! Капает! – скрипнули позади. Дрогнула черная земля под тяжестью упругих колец змеиных тел, под победоносным кличем: сейчас!!

Дрогнула земля во второй раз. По-особому, счастливой дрожью предвкушения.

Флегры под ногами оживали, наливались плодородными соками, набухали, как груди роженицы, и это могло значить только одно: мать-Гея идет на встречу со своими сыновьями. Приголубить саженцы рукой, подкормить, посмотреть: может, какие сорняки в драгоценный сад занесло?!

И выполоть их безжалостной рукой.

Воздух сгустился еще больше. Был – монолитом. Стал – адамантом, через него не то что по-божесвенному нельзя идти – ногами не пройдешь. К каждой будто по титану привязали. Идешь, а верные Гее титаны вцепились в лодыжки и волочатся следом.

Цепляются за что ни попадя.

Арес окончательно обвис на плече, уже и говорить не пытается.

«Конец, – шепчет страх, охлаждая капли на губах. – Ты хотел узнать, как выглядит твоя Погибель?! Вот так и выглядит. Перед тем, как Гея натравит на тебя всех своих деточек, попроси показать тебе Алкионея…»

Я остановился: шагом больше, шагом меньше – вокруг, сколько хватает взгляда – все еще выжженное крошево, новый сад Геи. Земля дрожит слишком сильно: Плодоносная Мать скоро будет здесь.

Кольца – шуршат слишком близко…

У меня только одна попытка. Потом придется бросать племянника, на страх и риск призывать квадригу – и бежать самому, как получится.

И Гея, узнав, что я был здесь, начнет войну с Олимпом тут же, пока я не успел найти решение.

Глупо. Как-то не по-песенному. Неизящно, как повисший в воздухе вопрос. Все равно ведь слишком рано, нет, не то, не так…

Будто я – не на той дороге сейчас. Соскочил на кривую тропу, а она тупиком закончилась. Хватанул не тот жребий.

Это не моя Ананка.

Шаг. Воздух размыкается неохотно, его приходится раздвигать плечами и двузубцем, иду, как сквозь жидкий адамантий – тугой. Эниалий, кажется, что-то хрипит.

Два. Мир изламывается, бьется в осколки, осколки оставляют царапины на руках, раздирают хламис за плечами, но что-то сильнее мира и воли Геи тащит вперед. И Флегрейские поля остаются позади – со своими саженцами.

Три – как в Тартарскую пропасть. В огонь и мрак.

Ночной воздух окатил лицо. Ночь обрушилась высоким приливным валом, сразу отовсюду: запахом душистой травы, полусонным блеском звезд, мягким сиянием месяца.

Впору гадать – было?! Не было?! Может, мне просто привиделась на Флеграх ловушка для олимпийцев? Может, напрягись посильнее – и…

Только на губах так и остался медный привкус страха.

И усталый, предупредительный голос Ананки не отзвучал в ушах:

– Это второй мой подарок тебе, маленький Кронид. Больше подарков не будет.

Я знаю цену подаркам Судьбы. В прошлый раз получил шанс взять свой проклятый жребий. Может, и в этот раз она так же? Дала в последний раз воздухом подышать, посмотреть на звезды. Раз оглянусь – и туда, назад, на выгоревшую землю, к вкрадчивому шелесту, к материнской улыбке Геи – «здравствуй, гостенек!»

Да нет, непохоже, кому тогда строчки переписывать.

Интересно, куда меня вынесло. Местность не припомню, хотя вид мирный: холмы, весна, в недалекой роще, птички ночные заливаются, цветы благоухают… тоже ночные.

Ночной перекресток тих: не пылят колесницы, не бредут ослики из ближайшего селения, торговых обозов тоже в помине нет.

Правда, на нем с диким видом торчит царь подземного мира и держит в объятиях бога войны – но так ведь этого никто не видит!

Перекресток. Зов к Гекате слетел с губ почти сразу – или еще раньше, пока продирался сквозь пахнущий паленым воздух?

И почти сразу в отдалении, в леске взвыл крылатый волк – чуть тоньше, чем обычный. В воздухе поплыло благоухание роз – черных, бархатных, опасных, как та, которая носит их в волосах.

– Влады…

«Ка» Геката оставила при себе. Баба все-таки, хоть и подземная богиня.

И вообще, не каждый день видишь своего царя, сжимающего в трогательных объятиях свинцово-бледного Ареса.

Козодой в кустах тянул свое пение на манер аэда: нежно и прочувственно, вышибая у невидимых зрителей слезу новым сочинением о теплых отношениях на Олимпе.

Эниалия пришлось брякнуть на траву. Боги при надобности горы – одной левой, –обиделись бы на это аэды.

Вот если бы мне нужно было держать гору – это сколько угодно. А раскормившегося бога войны, который едва нас обоих не… – увольте, не буду.

Мне бы сначала с этим «не» разобраться. Какое-то очень нехорошее «не» выходит.

Геката неопределенно хрюкнула, проводив падающего Ареса взглядом.

– Твои снадобья с тобой, Хозяйка Перекрестков?