К северу от первой парты

Павел Семенович драться не умел, но зато он поигрывал в театральном кружке и был к тому же не на шутку разъярен. Он испустил боевой клич и ринулся в атаку. Здоровый взрослый мужик против мальчишки-восьмиклассника.

Учительская представляла собой узкое прямоугольное помещение, центром и единственной достопримечательностью которого был один-единственный длинный стол. Вот вокруг этого-то стола и завязалась погоня. Глеб ринулся прочь, философ – за ним. На стороне Глеба была юркость, на стороне Павла – Татьяна. Лютов бы убежал, но выхода не было! В этой нечестной схватке, Семеныч несколько раз настигал Глеба, и в эти моменты, стремительные философские подзатыльники обрушивались на загривок восьмиклассника. Раз за разом.

И все же Глеб ушел! В какой-то момент, нервы Татьяны не выдержали, и она, распаленная желанием приложить и свою руку к воспитанию Лютого, покинула свой пост. Глеб этот шанс не упустил. Как заяц, преследуемый двумя волками, он совершил немыслимый пируэт, ввинтился между громадами злобных учителей и бежал прочь.

Задержись он у дверей, то услышал бы облегченный вздох своих мучителей. Бегство юного бандита было тщательно спланировано. Ведь поймай они его, и что?! На самом-то деле, побить школьника они не смогли бы. А так, семена страха должны были быть посеяны, оставалось надеяться на хороший урожай.

* * *

Не срослось. Лютов не сдался. Он стал осторожней. При встрече с боссами третьего этажа он сжимался, сливался со стенами и виртуозно исчезал из поля зрения противника. Сам человек-невидимка не смог бы лучше!

И пусть нападал на рохлей третьего этажа он теперь реже, но все же нападал. Настоящий боец!

Педсовет 3-го этажа постановил, что урок следует закрепить.

На этот раз решили, что надо поменять тактику, и совершить нападение вне школы. Павел Семенович бросил клич по своим друзьям. Ему требовались самые кошмарные, самые брутальные выпускники гуманитарных кафедр СПбГУ.

И они нашлись. Тощий кандидат наук, главным бандитским достоинством которого был оставшийся со времен андеграунда черный плащ, доктор исторических наук, молитвами своей еврейской мамы добывший старенький жигули – копейку и еще парочка подобных «зверюг».

Совместными усилиями они тонировали окна копейки, посмотрели современные сериалы, в поисках лингвистического вдохновения и выступили. Банда педагогов в составе двух кандидатов наук, одного очкастого доктора, и щекастого школьного философа вышла на дело.

На самом деле, выглядели они со стороны довольно потешно. Но Глебу хватило. Когда тебе 13 лет, и вдруг твою дорогу перекрывает тонированная тачка, из которой выскакивают мрачные мужики… Мужики эти прижимают тебя к стенке, отнимают заветную «бабочку» и обещают порезать на шаверму, если еще хоть раз… Короче, учитель wins! Училити!

До конца девятого класса, по крайней мере третий этаж, Лютый не трогал.

* * *

На самом деле, Семенычу очень повезло, что родители Глеба были не из банды, а всего лишь с завода.

Потому что Павел только в толстом свитере выглядел бывалым бойцом. А если свитер с него стянуть, и «бабочкой» пузико пощекотать, то на поверку, вывалятся из него лишь беззубые Сартры и плешивые Канты. Курам на смех!

Просто две цитаты про воспитание

21 век: Неизвестный гражданин. (фрагмент интервью)

Р (репортер) – Как уберечь детей от наркотиков?

Г (гражданин) – Какие глупые вопросы вы задаете! Пиз…ть! Если маленький, то пиз…ть. Если большой – убить на х. й!

Р – Можно ли пиз…ть ногами?

Г (С улыбкой) – Конечно. А только ногами и нужно. Потому что руками, вы знаете, оно на неделю хватает. (Грустно) На неделю… А потом снова наркотики эти, сигареты… Пиз…ть!

16 век. Протопоп Сильвестр. («Домострой», фрагмент)

Наказывай сына своего в юности его, и упокоит тебя в старости твоей, и придаст красоты душе твоей. И не жалей, младенца бия: если жезлом накажешь его, не умрет, но здоровее будет, ибо ты, казня его тело, душу его избавляешь от смерти…

Любя же сына своего, учащай ему раны – и потом не нахвалишься им…

Так не дай ему воли в юности, но пройдись по ребрам его, пока он растет…

Вопреки представлениям некоторых малодушных современников, православные традиции в стране не забыты.

Глава 2. О директорах и неожиданных открытиях

Слабость Прометея

Они ломали любых партизан. Правая рука в их команде работала Матой Хари. Очень яркая, женственная, она была способна одной только улыбкой вымести из головы мужчины все его дурацкие принципы. «Хороший полицейский», вооруженный стройными ногами, зовущей улыбкой и волшебными крупными кудряшками – страшная сила.

Левая рука работала иначе. Это была милейшая бабушка, от которой никто и никогда слова плохого не слыхивал. Мать Тереза, причудливой ошибкой судьбы, попавшая в хищное тело постсоветского завуча. Она не очаровывала, она брала партизана на жалость.