Как бы мне хотелось быть гениальным поэтом! Но я никогда не выйду из посредственности, никогда не стану гением, как Пушкин, Лермонтов, ни даже гениальным талантом, как А. Толстой, буду разве навек талантливым, и только!
И все же, несмотря на высокие требования, которые он предъявляет к себе, в собственном предназначении Константин не сомневается. Об этом он пишет в одном из своих лучших стихотворений, находясь в гостях у сестры Ольги Константиновны в Афинах:
В ту пору, когда писал это стихотворение, в 1883 году, великий князь Константин не мог даже предположить, что судьба обойдется с его детьми страшно, жестоко. Предвидеть будущее, тем более далекое, он не мог, лишь насторожило прощание со старцем, великомучеником Пантелеймоном, обитель которого великий князь посетил в Афоне в 1881 году. 18 августа в дневнике появляется пророческая запись:
…он благословил меня и поклонился до земли. Мне припомнился земной поклон старца Зосимы (у Достоевского) перед будущим страданием Дмитрия Карамазова. И мне, быть может, предстоят великие страдания.
Тогда, в юности, когда жизненная дорога представлялась светлой и радостной, он не предполагал, насколько они будут велики. Пока
Великий князь вынужден был отправиться на несколько дней в немецкий город Альтенбург, столицу герцогства Саксен-Альтенбургского. Повод для этой поездки был очень печальный – похороны родственницы, принцессы Маргариты, скончавшейся от воспаления легких четырнадцати лет от роду, на которых Константин представлял свою семью. Но горе в жизни часто бывает тесно переплетено с радостью. Так получилось и на этот раз: в доме принца Морица и принцессы Августы Саксен-Альтенбургских, потерявших одну дочь, он увидел другую – Елизавету, которая вскоре станет его невестой.
Молодые люди понравились друг другу с первого же взгляда.
Я на нее посматривал… Подойти к ней, я думал, нельзя, и грустным голосом невольно говорил смешные вещи… Итак, с ней мы сказали всего два-три слова. На прощание она опять посмотрела на меня как-то особенно и крепко сжала мою руку. О, этот взгляд!
Елизавета явно произвела большое впечатление на молодого человека. Он думает о ней с нежностью – совсем не так, как о маленькой Мари, с которой его знакомила кузина. Тут – совсем другое чувство.