Там юноша, стремясь постичь тайны древней цивилизации, любуется пирамидами, сфинксами. Захаживает и на арабские базары, которые поражают воображение богатством и обилием красок. Но столь приятное, беззаботное времяпрепровождение длится недолго – вскоре Константин заболел воспалением легких. К этому добавилась еще одна серьезная неприятность – паралич лицевого нерва. Как впоследствии выяснилось, причиной его стало неправильное лечение.
Больного на фрегате «Забияка» перевозят в Италию. Выздоровление идет медленно, глаз великого князя некоторое время закрывает повязка. Но все же постепенно ему становится лучше, и уже в начале 1882 года он отправляется к сестре в Афины. Там получает радостную весть – император удовлетворил просьбу великого князя Константина об увольнении его с флотской службы. Неприятно лишь то, что свое решение он не согласовал с отцом юноши – великим князем Константином Николаевичем, как бы лишний раз подчеркнув свое негативное к нему отношение. А ведь этого требует обычай, который соблюдают уже много лет все члены августейшего семейства.
Конечно, Константин Николаевич был очень расстроен, когда узнал о том, что сын оставил морскую службу. Он так хотел, чтобы все его сыновья – Константиновичи – верой и правдой служили Российскому флоту! В это время он путешествует по Европе и просит Константина встретиться с ним в Вене.
Сын отправляется к отцу. Настроен он решительно и, хотя по-прежнему немного робеет перед родителем, уступать ему не намерен. Но Константин Николаевич уже не так грозен, как прежде, в глазах его порой поблескивают слезы. И речь его не обличительна, а, скорее, похожа на жалобу «…Теперь, когда он и так уже много сряду имел неприятностей, эта рана останется неизлечимой до конца его жизни», – записывает его сын в дневнике.
Константин с жалостью смотрит на отца, молчит. Ему неловко… Но стоит лишь подумать, какой тусклой и неинтересной стала бы его жизнь, если бы он навсегда связал ее с морем, как к нему тут же возвращается решимость. Сын твердо стоит на своем, и отцу приходится смириться с его упрямством. Что ж, видно, у
А Константин после этого разговора почувствовал, как душа его наполняется радостью: «Теперь гора с плеч свалилась».
Великому князю Константину идет двадцать четвертый год. Отставки он добился, и желанная свобода наконец достигнута. Он чувствует неизбывную тягу к поэзии, жизнь, настоящая и будущая, кажется ему прекрасной. Для полноты счастья не хватает лишь одного – достойной невесты. Родные не раз уже заводили разговор о том, что ему пора жениться.
Но ведь жену надо искать среди тех, кто равен тебе по общественному положению! Так принято среди Романовых, и от этого не уйти. Впрочем, великий князь и не думает противиться установленному в семье порядку вещей. Он знает, что, как представитель Российского императорского дома, состоит в родстве со многими семействами королевской крови в Германии. Значит, нужно нанести визиты вежливости туда, где есть девушки на выданье. Познакомиться с ними, присмотреться, а потом, даст бог, и сделать хороший выбор…
В Карлсруэ он встречается с Мари, дочерью одной из своих кузин. Первое впечатление об этой девушке, почти еще ребенке, у великого князя сложилось какое-то неопределенное. Ничего плохого он сказать о ней не может и не хочет, но… сердце не дрогнуло, не заныло от сладкой муки. В конце мая 1882 года он записывает в дневнике:
…носик, может быть, слишком вздернутый и волосы слишком высоко зачесанные назад, хороший цвет лица, глаза не задумчивые, почти детские, движения свободные, не некрасивые. Выражение лица своей беспечностью и детской развязностью не подходило к фигуре уже взрослой девушки. Я внутренне задавал себе вопрос: «Эта или нет?» Но ответа внутри никакого не слышалось.
Определенно Мари не произвела на Константина должного впечатления. Он поговорил откровенно с ее матерью, и оба они решили, что не стоит форсировать события. Лучше подождать. А там, глядишь, девушка повзрослеет, и молодые люди по-настоящему понравятся друг другу… Как знать?
Великому князю пора было возвращаться домой, в Россию. Путешествие и так затянулось – два долгих года он не был дома. Соскучился… Вот наконец и граница. С какой же радостью он здоровается с первым встреченным им на пути русским солдатом пограничной службы. Об этом пишет в июне 1882 года в дневнике: «…Так приятно было услышать русский военный ответ: „Здравия желаю“». Ностальгия давала о себе знать…