К Богодержавию…

И столетиями нет , чтобы остановить всё это зло, хотя население Земли к началу ХХ века превысило 1,5 млрд. человек и по статистике тех лет только 10 млн. было откровенных атеистов. К концу ХХ в. население по численности приближается к 5 млрд. человек, каждый из которых обладает потенциалом человечного достоинства, растрачиваемым в суете так же, как и во времена “религиозного” мракобесия, хотя церкви уже и не довлеют над обществами в большинстве стран.

То есть, пока все это множество младенцев вырастало; пока они учились жить сами, глядя на жизнь взрослых, а в ХХ веке пристрастившись к кино и телевидению — фабрикам грез; и пока взрослые учили их, объясняя жизнь словом, молчанием и делом, соответственно своему разумению, происходило разрушение того единства эмоционального и смыслового строя души, которым обладают большинство новорожденных младенцев. И так на протяжении всей истории библейской атеистической цивилизации; вне зависимости от того, господствует в ней идеалистический атеизм или же материалистический атеизм.

Разумение младенца не велико, но оно все же существует, и оно — в согласии с его эмоциями и инстинктами, а также с окружающим миром. Разумение взрослого “больше”, чем разумение младенца, но единство эмоционального и смыслового строя души у большинства утрачено, вследствие чего они воспринимают Мироздание враждебным человеку, а не себя — утративших единство эмоционального и смыслового строя — враждебными к своим детям, другим людям, к самим себе, к Мирозданию и Богу — Творцу и Вседержителю.

Есть еще одна сторона вопроса о единстве эмоционального и смыслового строя души: иерархическое отношение разума к инстинктам и социально обусловленным комплексам мотивации поведения человека. И здесь: либо разум ОПИРАЕТСЯ на инстинкты и культуру общества; либо разум — НЕВОЛЬНИК = СЛУГА инстинктов и бездумной мотивации социального поведения “я — как все” или “я — лучше чем они”. И Различие между толпарями только в избрании каждым из них множества этих “всех”, “они”.

Если обратиться к этнографии, то во многих первобытных культурах инициации — посвящения перехода из детства во взрослость — приходятся на возраст до 15 лет. В ортодоксальном иудаизме полнота прав и обязанностей взрослого вне зависимости от пола — с 13 лет. Египетский фараон Аменхотеп IV (Эхнатон) вступил на престол в 14 лет и сразу же начал реформу, устанавливающую религию единобожия. Тутанхатон (Тутанхамон) вступил на престол после Эхнатона в возрасте 12 лет. Дмитрий Донской в возрасте 13 лет уже принимал участие в боевых походах Московского войска на равных со взрослыми ратниками…

Если о царственных персонах еще возможно предполагать, что мальчики были разменными фигурами и пешками в политических интригах взрослых властолюбцев, то к правовым нормам культур древности, на основании которых жили множества людей из поколения в поколение, следует относиться серьезно, поскольку они отражают устойчивую из поколения в поколение статистику развития в них человеческих личностей.

Исторически реально, что многие культуры издревле признавали человека полноправным и полноответственным за его действия еще до завершения генетической программы телесного развития организма, прежде чем человек обретал половую зрелость. То есть СОЦИАЛЬНАЯ ВЗРОСЛОСТЬ ДУШИ наступала, физиологическую взрослость тела, организма, в котором душа обитала. Правовые же нормы общества лишь фиксировали этот факт, выражавшийся в статистике поведения множества людей повсеместно на планете.

Единственное разумное объяснение этого состоит в том, что первобытные культуры и преемствующие им культуры ранних цивилизаций были устойчивы в Мироздании до тех пор, пока воспитывали (потому что умели воспитывать) детей так, что те, входя в возраст обретения телесного совершенства, уже были способны (за редким исключением) каждый, благодаря своевременному развитию мировосприятия, индивидуальной культуры мышления, волевых качеств и пр., вести себя полностью социально ответственно. То есть подавляющее большинство могло сдерживать инстинкты и социально обусловленные желания, осуществление которых разрушало общество в преемственности поколений в нём, а так же и среду его обитания; большинство людей могло воздерживаться от принятия на себя заведомо невыполнимых ими обязательств, поскольку люди знали границы их личного профессионализма, т.е. мастерства, умения, навыков.

Отклонения от этой нормы безусловно были, но они не носили множественного характера по причине того, что жизненно ответственное большинство не умилялось им, а, видя в них опасность для общества и природы, пресекало: от простого лишения прав в обществе, которыми обладали взрослые, до изгнания или физического уничтожения недоразвитых и извратившихся в развитии.