К барьеру! Беседы с Юрием Мухиным

— Ну и что? Это характеризует не Мехлиса, это характеризует этих генералов. Умных уважают умные, великих людей уважают великие, а глупцы ненавидят умных, точно так же как и ничего не представляющая собой подлая мелочь люто ненавидит великих людей. Иначе ведь не объяснишь, почему Черчилль пишет о Сталине с величайшим уважением, а какая-то шавка, о которой забудут через день и навсегда, как только она исчезнет с экрана телевизора, поливает Сталина грязью изо всех сил.

Что конкретно мог сделать Мехлис в условиях 1941 года? Все судят по себе, и он не исключение. Он — коммунист, он — комиссар, он видел, что в его присутствии солдаты чувствуют себя увереннее. Какой отсюда мог последовать вывод? Один — насытить фронт коммунистами и политработниками. И, как отмечает биограф Мехлиса Юрий Рубцов, где бы ни был Мехлис, — а он с началом войны находился на самых тяжелых и ответственных фронтах, — он начинал свою работу по укреплению войск с насыщения их политбойцами, т. е. добровольцами-коммунистами и политработниками, энергично вычищая от последних тылы и посылая их поближе к фронту.

Однако понуждение советских генералов и офицеров к исполнению своего долга перед Родиной — это еще не вся комиссарская работа. И Мехлис, само собой, уделял огромное внимание быту советских солдат, чем вызвал к себе злобную ненависть интендантов Красной Армии, и ее главного интенданта, начальника тыла РККА генерала Хрулева. Именно от него, между прочим, шли самые гнусные инсинуации в адрес Мехлиса.

— Но ведь ни в одной из других воевавших стран комиссаров не было.

— Строго говоря, многие из воевавших стран за это поплатились, той же Польше нелишними были бы комиссары. В данном случае можно прислушаться к мнению наших противников.

Надо бы начать с приказа Гитлера не брать комиссаров и политруков в плен и расстреливать их на месте. Но этот приказ был дан до войны, боевого значения комиссаров немцы еще не знали и уничтожать их предполагали сугубо как политических противников.

В ноябре 1942 года командующий немецкой 2-й танковой группой Гейнц Гудериан на основе разведданных подготовил доклад о РККА. В нем есть такие выводы:

«д) Общая оценка.

В общем высшее и среднее командование, оказавшееся более подвижным, чем его первоначально считали, все время пытается вырвать инициативу и взять ее в свои руки.

Низшее командование ни в какой степени не соответствует предъявляемым к нему требованиям.

Повсюду душой сопротивления является политическое руководство, проявляющееся здесь со всей силой» .

Специалист по пропаганде, работник имперского министерства иностранных дел гитлеровской Германии оберштурмбаннфюрер СС Шмидт, ставший после войны немецким военным историком, писавшим под псевдонимом Пауль Карель (Карелл), в своем труде «Восточный фронт» осмыслил роль комиссаров так:

«…Однако немецкое Верховное главнокомандование не заметило перемен. Насколько оно цеплялось за свое ошибочное представление о солдате-красноармейце, показывала недооценка и клевета на политработников советской армии. Хотя в начале войны роль комиссара, возможно, и была неопределенной, со времени Курской битвы он все больше и больше воспринимался бойцами и командирами как опора в борьбе с недальновидными начальниками, бестолковыми бюрократами и духом трусливого пораженчества.