К барьеру! Беседы с Юрием Мухиным

Павлов в своем округе на направлении главного удара немцев в Белоруссии не только не привел войска в боевую готовность, но даже не вывел их в летние лагеря, что обязан был сделать даже без угрозы войны, просто по плану летней учебы войск. А на самой границе, в городе Бресте, у Павлова были расквартированы две стрелковые дивизии и одна танковая. Их казармы были в пределах досягаемости немецкой полевой артиллерии, а их расположение немцам было хорошо известно. Поэтому утром 22 июня немецкие артиллеристы первые же снаряды послали прямо в гущу спящих солдатских тел. Оставшиеся в живых отступили из города, бросив в нем технику, оружие и склады. Три дивизии Красной Армии в несколько часов перестали существовать, оголились полсотни километров боевых порядков Западного фронта. В эту дыру рванули танки Гудериана, окружив наши войска под Минском. После таких потерь Кремль не успел сформировать сплошной фронт на московском направлении. Гудериан снова вместе с танковой группой Гота окружил наши войска под Смоленском. Напомню, что ни на юге, ни на севере советско-германского фронта генеральского предательства в таком масштабе не было, там войска отходили, но разгромить их немцы не могли.

Предал и бывший некоторое время начальником Генштаба РККА генерал Мерецков.

— На чем вы основываете такое обвинение герою той войны?

— Прощенному предателю.

Основываю на собственных показаниях Мерецкова на следствии, подтвержденных показаниями Павлова на суде.

— Но почему вы исключаете объяснения самого Мерецкова в его мемуарах, что это следователи НКВД били и заставили его подписать выдуманную ими ложь и оговорить себя?

— Бить-то они смогли бы… Да только у следователей не хватило бы ума и знаний, чтобы такое придумать, поскольку, к примеру, мобилизационный план, в котором Мерецков изменнически подменил данные, — это такая тайна, в подробности которой посвящено едва ли с десяток высших должностных лиц государства, в число которых следователи НКВД точно не входят.

Ну, тему о трусости кадрового офицерства Красной Армии давайте развивать не будем, пусть читатель сам прочтет о ней в моей книге «Если бы не генералы!». Кроме того, надо заметить, что подготовка командных кадров армии до войны велась крайне затратным и крайне неэффективным способом. Таковой она остается, кстати, и сегодня.

Комиссары

— Но ведь мы же войну выиграли, а не немцы!

— Да, но надо понимать, за счет кого и чего. Ведь заставлять воевать только честных генералов и офицеров было бы очень несправедливо: давать подонкам прятаться за спинами порядочных людей — это предавать порядочных людей. Что делать? Выход довольно простой — нужно к каждому генералу поставить специального человека, который бы следил за военными. Таких людей называли комиссарами.

Идея комиссаров ясна, а посему они появились впервые не в России. К примеру, в начале XIX века они были в армии США: «Комиссар — назначенный правительством в воинскую часть чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим духом военных» .

Надзор за командованием был главной функцией комиссаров. Второй их функцией была политическая воспитательная работа, т. е. комиссары должны были убедить всех, что перед Красной Армией поставлены справедливые и очень нужные народу цели. Как казалось Правительству СССР, в 1937–1938 годах армию очистили от предателей. Оставшимся генералам верили, посему в Правительстве СССР возникла эйфория доверия к генералам, и 12 августа 1940 года институт комиссаров в вооруженных силах был упразднен.

Но началась война, и почти сразу же выяснилось, что единоначалия в РККА как не было, так и нет, а начальствующий состав Красной Армии в очень большой своей массе сдает немцам и солдат, и страну. Кто-то из подлости, кто-то из трусости и малодушия, кто-то по всем причинам сразу. Советскому правительству деваться было некуда: пришлось плюнуть на декларируемое генералитетом единоначалие и вновь ввести надзирающих комиссаров. Сделано это было через три недели после начала войны, и просуществовали комиссары несколько больше года — до 9 октября 1942 года, когда комиссары в армии были вновь упразднены (на флоте чуть позже), на этот раз навсегда. Начинал войну в должности главного комиссара уникальный человек по своей честности и уму — Лев Захарович Мехлис.

— Но ведь его почти все генералы Красной Армии считают глупым самодуром!