Just before I go (СИ)

Илья думает о Мэгги. В школе она была если не красавицей, то симпатичной точно. Он помнит, как парни обсуждали ее, помнит, как ей дарили цветы, помнит, как подкладывали в ящик записки и делали комплименты. И, наверное, она правильно сделала, что прекратила так и не начавшееся общение с ним. В конце концов, иначе бы среди черлидеров она вряд ли смогла бы стать капитаном. Отчего-то Илья уверен в том, что все в их школе строилось именно на связях. И, наверное, так оно и было. Если бы у них проводили конкурс типа «Мисс школы», она бы наверняка была в числе финалисток. Просто за приятный характер. Наверное, характер у нее остался таким же приятным. Но, все-таки, ты ощущаешь, что что-то пошло не так, когда перспективные некогда люди оказываются на дне. На таком же дне, как и ты сам. С той лишь разницей, что они, кажется, счастливы.

Кинотеатр под открытым небом больше напоминает школьников, прибежавших в гости к другу, когда узнали, что у него есть кассета с порно. Выстроенные невпопад машины, люди, сидящие на постеленных на земле пледах и на раскладных стульях, а перед ними всеми не такой уж и огромный экран с черно-белым фильмом, смысла которого Илья совсем не улавливает. Его пикап стоит чуть поодаль ото всех, развернутый кузовом к экрану, в котором они сидят. И Илья думает о том, что и не хочет улавливать смысл фильма.

«Отныне ты живешь под ужасным гнетом тишины. Но ведь ты сам хотел стать молчаливее всех?»

Илья думает о Наполеоне. Он не на дне. Но он и не счастлив. Вроде бы. Он словно застрял на середине моста, расположенного между скал, и понял, что из-за ноши на плечах этот самый мост вот-вот рухнет, не выдерживая их массы. И если он скинет эту ношу, он сможет выжить. И Илье кажется, что эта ноша – он.

Наполеон слишком добр к нему.

Илья смотрит на Наполеона, положившего голову ему на плечо, и видит, что он дремлет. Он жалеет, что не взял с собой плед. Впрочем, ночь все же выдалась теплой.

Наполеону нельзя с ним оставаться. Сейчас, думает он, им двоим хорошо, потому что они не знают никаких проблем, которые не могли бы преодолеть. А потом, стоит им сблизиться, узнать друг друга получше, они возненавидят друг друга. Так было всегда. В этом и есть суть отношений, думает он. Илья уверен, что даже его мать и Кристен втайне ненавидят друг друга. Ведь невозможно жить с человеком под одной крышей и не ненавидеть его втайне. Илья не хочет ненавидеть Наполеона. Он не хочет больше ненавидеть никого. Он не хочет быть мертвым грузом, который потянет Наполеона на дно. Странный Наполеон заслуживает большего, чем депрессивный парень, недавно уволившийся из зоомагазина, где убирал дерьмо за кроликами несколько лет.

«Ты одинок. Ты учишься ходить, как одинокие, слоняться, бродить, видеть, не глядя, глядеть, не видя. Ты учишься быть прозрачным, неподвижным, несуществующим».

Илья зарывается Наполеону в волосы и закрывает глаза. Он слишком хорош для него. Отношения, со всеми их минусами и плюсами, слишком хороши для Ильи. Он не хочет, чтобы Наполеон лишился чего-то в жизни, не хочет ничего его лишать. Но чувствует, что иначе не справится.

Он закрывает глаза покрепче и представляет, что все иначе. Что он – совсем не он. Что он кто-то другой. Тот, кто сможет дать Наполеону все, что он захочет. Кто не утянет его на дно за собой, а поднимет вверх. Изменить все – собрать вещи, уехать из Бостона в Нью-Йорк, заселиться с ним в одну квартиру, устроиться работать в какой-нибудь офис, а, может, и пойти по специальности, отстраивать здания.

Наполеон тихо дышит во сне, прижимаясь к нему, и Илья понимает – он не справится. Все разговоры о нем были правдой: он ни на что не годен.

«Ты не умер. Ты не сошел с ума».

Когда фильм заканчивается, и на большом экране появляются субтитры, Илья видит, что Наполеон уже не спит, вертя пальцами на своем мизинце кольцо с небольшим синим камнем.

– Как тебе фильм? – он говорит тихо, стаскивая кольцо со своего пальца.

– Нормально, – так же тихо отвечает Илья, следя за его пальцами с аккуратно постриженными ногтями. Нормально. Его вряд ли смог бы впечатлить фильм, если он старался его не смотреть. Слишком уж резали уши мысли выдуманного человека, совпадавшие с его. Это странно, думает Илья, когда только выдуманный человек думает так же, как ты. Как будто ты и есть он. Как будто и тебя не существует.

– Мне в свое время нравился. А сейчас задремал. Не знаю, наверное, усталость, а? – Илья чувствует, что он смотрит на него. И чувствует, как ладонь сжимает его пальцы, вытягивая их вперед. Чувствует, как тонкий металл касается его мизинца. И опускает взгляд.

– Что ты делаешь?

– Оставляю о себе память. Кто знает, когда мы еще увидимся после отъезда, – кольцо подходит ему по размеру. Даже удивительно как-то.

– Я еще никуда не уезжаю, – Илья смотрит на кольцо из серебра с синим камнем. Илья понятия не имеет, настоящее ли серебро, настоящий ли камень, чьего названия он не знает. Но он не возражает. Только сжимает кончики пальцев Наполеона своими.

– Потом забуду.